Внезапно на полтора часа зачитался монографией Мягковой "Необъяснимая Вандея" (и это при том, что полдня читал к семинару по отечке двести страниц статистики и комментариев к ней ). Попадаются вполне интересные моменты, например, автор вскользь упоминает, что, в отличие от остальных регионов северо-запада в Бретани был намного выше процент священников из местных жителей. Комментария не даётся, но было внезапно очень радостно самому увидеть причину на поверхности - на большей части территорий Бретани по-французски говорили разве что дворяне (причём не уверен, что даже для них он был родным и естественным языком общения собственно, моя неуверенность сполна реализована в фанфиках про Буагарди, где думает и в большинстве случаев говорит он вполне себе по-бретонски, а по-французски говорит с сильным акцентом и даже с заметными ошибками).
А вообще надо бы освежить в памяти, где в Бретани был распространён собственно бретонский, а где - галло.
П.С. Посмотрел. Бреан находится примерно на стыке распространения бретонского и галло. Ситуация начинает становиться ржачной
П. П. С. Или даже не на стыке *вцепляется зубами в свой фанон и не отдаёт* Буду оправдываться тем, что распространение французского шло в основном в городах (оно по городам и считается), а уж на каком языке говорили жители деревни...
(Галло, конечно, тоже, фактически, отдельный язык, но далеко не так романтично наделить персонажа им в качестве родного языка. У нас тут Оссиан или где? Даёшь классические позы умирающего гладиатора и прочие извращения! )

***

Подумал о том, что моих любимых персонажей (как автора в первую очередь) можно разделить на две категории.

многабуков про характеры, оригинальных и не только персонажей

Первую я люблю как раз потому, что очень хорошо понимаю. Это персонажи-интроверты, до какой-то степени социофобы, их отношение к миру варьируется от опасливо-недоверчивого до откровенно панического. Они интеллектуалы, не видят своей жизни без книг и периодически задалбывают всех своими литературными увлечениями. Имеют очень узкий круг друзей, степень взаимопонимания с которыми, на самом деле, зависит от удачи, но, по сути, оно никогда не бывает полным, хотя отношения всегда очень тёплые, со стороны друга - в чём-то покровительственные, вне зависимости от его характера и уровня эмоциональной зрелости. Гуманисты, либо вообще неспособны решить проблему насильственным путём, либо в случае крайней необходимости заставляют себя это делать, что пагубно сказывается на их нервной системе.
Обладают тяжёлым детством, да и вообще там есть с чем поработать психологу, потому что к своему совершенно разнообразному возрасту, как правило, нажили себе как минимум невроз. Если брать соционику, то они, как правило, Достоевские либо нетипируемые, в зависимости от тяжести психологических травм.
Среди вандейцев к таким персонажам можно отнести д'Эльбе и Лескюра, но подобные образы я создавал и раньше. Я уже рассказывал, например, про Седрика, являвшегося просто олицетворением тлена и страданий (его образ успешно перетёк в Лескюра, который теперь активно страдает за себя, окружающих, веру, короля, отечество и просто за компанию - и его хочется закутать в одеялко и поняшить), в принципе в моём разросшемся альтернативном Средиземье часто встречались различные вариации этого образа. Например, Хабиба аль-Фидах из упоротой антиутопии про захват Харадом Западных королевств - в последней версией это была девочка-рабыня, которую купил на аукционе Рэм ар-Азамат (являющийся практически идеальным представителем второго типа персонажей) и которая стала его названной сестрой. На момент начала повествования это робкая, стеснительная и очень набожная девочка лет четырнадцати, только начинающая отходить от детских травм и боящаяся даже выйти за порог, относительно доверяющая только Рэму и верящая всем ужасам официальной пропаганды касательно повстанцев - по крайней мере, до первой с ними встречи, когда она очень быстро признаёт свою ошибку и начинает стремительно меняться. К концу повествования она сражается бок о бок с повстанцами, хотя гуманизм так и остаётся одной из основных черт её характера, она теряет большую часть своей забитости и может постоять не только за себя, но и за идею - что в итоге и позволяет ей стать вполне достойной королевой.

Вторая категория состоит, можно сказать, из моих противоположностей во всём. Это безбашенные экстраверты, оптимистично и с юмором смотрящие на жизнь и умеющие получать от неё удовольствие - в том числе и в жанре "я в молодости то-сё, любил гульнуть, и девушек...не то что бы чурался"(с). Да что там, собственно, их жизнь состоит из какой-то работы (самой разнообразной, персонаж может быть хоть разбойником с большой дороги, хоть блестящим молодым учёным), в которой они преуспевают лучше окружающих и в своём достаточно небольшом возрасте (в среднем около тридцати лет) уже имеют в своей области некоторый вес, так вот, жизнь состоит из этой работы, а в свободное время у них просто сносит тормоза, они только и делают, что пьют, развлекаются с женщинами и ввязываются в совершенно бессмысленные с точке зрения здравого смысла, но обязательно опасные для жизни приключения. Словом, с моей точке зрения они бегут от бессмысленности бытия, но сами они в этом признаются разве что лучшему другу, под нечеловеческим количеством алкоголя и наутро всё будут отрицать.
Образование персонажей совершенно различно, но все обладают вполне практическим умом и хорошим знанием жизни, прекрасно могут приспособиться к любой среде, но среди низов чувствуют себя намного уютнее, поскольку не любят формальностей, хотя вполне могут следовать им какое-то время.
Самое смешное, что сами по себе эти персонажи были бы мне не так интересны, если бы у них в жизни всегда не появлялась женщина, придававшая смысл этой жизни и менявшая персонажа в лучшую сторону (с моей точки зрения) - он бросал соревноваться с окружающими в литрболе, количестве женщин и попадании с тридцати шагов в глаз кузнечика плевком и начинал неловко и очень трогательно строить первые серьёзные отношения, по сути поначалу не понимая свою избранницу от слова "совсем". При этом успех обуславливало то, что они, при всём декларируемом цинизме, на деле очень жёстко придерживаются своего внутреннего кодекса чести, и почти физически терзаются совестью, когда его нарушают. Нарушают же они его, как правило, когда он находится в "спящем" состоянии после длительного периода одиночества, когда этическое чувство "замыливается" (но такое в принципе не со всеми персонажами происходит).
Если говорить о соционике, то персонажи такого типа у меня как-то курсируют между Жуковыми и Напами.
Из той же антиутопии я уже приводил в пример Рэма ар-Азамата, молодого учёного, специализирующегося на медицине, но в общем обладающего энциклопедическими знаниями, тайком от всех ходящего в трущобы и бескорыстно спасающего жизни, а в промежутках между работой и благотворительностью берущего пистолеты и идущего забываться в самые беспросветные притоны Аль-Бурга, где можно найти все мыслимые извращения и даже алкоголь, запрещённый на территории Харадской Империи (имперская религия настолько напоминает радикальный ислам, что, если бы антиутопия когда-то увидела свет, за мной пришли бы, как за "Шарли" ) - пока однажды самый способный и старательный из его студентов однажды не оказывается девушкой по имени Эли Хивитта Дальше на протяжении двух частей идут непростые взаимоотношения с охлаждениями, разочарованиями и даже одной изменой, но в итоге все счастливы
Если брать роялистов, то это, разумеется, Шаретт и Буагарди. Шаретт проходит через путь "очищения любовью" в третьей части моего бессмертного творения, а Буагарди начинает его во вполне каноничном таймлайне. Хотя у него вообще очень хорошие задатки для персонажа подобного рода - при сравнительно терпимых недостатках он обладает многочисленными достоинствами такого типа характера. Например, он не умеет всерьёз кого-то ненавидеть. Либо сразу прибьёт в порыве ярости, либо простит и через полчаса запишет в закадычные друзья. Совершенно не держится за материальные блага и может всё раздать неимущим что не пропьёт и не прогуляет (он вообще не умеет считать деньги, поэтому во всех историях, где ему довелось "уползти", финансами семьи заведует Жозефина)...ну или просто бросить кошелёк под кустом и потом не вспомнить, под каким. По сути даже на осознанную жестокость не способен - если тот же Шаретт под настроение может допустить Машкуль, то Буагарди будет утихомиривать всех под девизом "да вы что, совсем рехнулись - такое творить?! Вот я вас самих ужо!" (фанон идёт от того, что, по сути, масштабных боевых действий он практически не вёл, сидел в лисах и шуанил в своё удовольствие. Мне представляется, что основная масса республиканцев страдала от встреч с ним в основном морально ). Широкая душа, короче



***

Решил переслушать одну из любимых песен...

Почитал перевод...мда:

"Идёт к нему нежная лань (возлюбленная)
Ах, я вижу, мой дорогой,
Она поднимает его голову, алую от крови
Любимый, которого она целует, мёртв
Любимый, которого она целует, мёртв"

Отпусти меня, шуанский ОТП, мне ещё жить! Я думаю о тебе даже во время чтения статистики по отечке, потому, что когда я вижу статистические данные за 19 век, что половое созревание у девушек-крестьянок наступало в среднем в 17 лет (у дворянок - немногим раньше), меня начинает интересовать соответствующая статистика для Бретани...

***
При перечитывании статьи про Буагарди на НиР нарыл два интересных момента:

1) "Находился в контакте с вандейским предводителем Шареттом"
Даже обмен письмами между этими двумя способен стать историческим анекдотом в жанре "кошмар граммар-наци". А уж личная встреча...думаю, её участники позднее вызывали всех демонов ада прямо из своей печени, а дамы известной репутации в считанные дни срубили месячный заработок.
Особенно - если платил Шаретт. Буагарди к тому времени сидел на мели и грустно питался рыбой и добровольными пожертвованиями.

2) "в декабре 1794 года он вступил в переговоры с командиром дивизии Монконтура генералом Умбером (Jean-Joseph-Amable Humbert) - последний явился на встречу без эскорта, чем вызвал уважение Буагарди, заявившего: «Свидетельство доверия, которое ты мне дал, требует взаимности: я отсылаю свою охрану и хочу наедине с тобой отыскать средство возвратить мир в эти несчастные края!» (Le tеmoignage de confiance que tu me donnes me dеcide а la rеciprocitе; je vais renvoyer ma troupe, et chercher avec toi les moyens de ramener la paix dans ces malheureuses contrеes!)"
Даже если фразу потом несколько додумали, уж больно красиво она звучит, особенно в концовке (начало-то как раз грамматически довольно громоздкое), вызывает интерес не это, а то, что Буагарди обращается к Умберу на "ты". В эпоху Директории обращение на "ты" уже начинало снова выходить из моды даже между республиканцами. Так могли между собой говорить два республиканских генерала (и уже смотря каких!), но из уст предводителя шуанов, да ещё и желающего произвести благоприятное впечатление это звучит странно. Я всё-таки склоняюсь либо к несколько запоздалому следованию моде эпохи якобинской диктатуры, либо к демонстрации доверия и расположения - предположить, что Буагарди настолько плохо знаком с этикетом, что допустил подобное случайно, я всё же не берусь. Какое-то воспитание он всё же получил.

@музыка: Schelmish – Rabenballade

@настроение: хочется переписать старую антиутопию, но останавливает отсутствие целевой аудитории...

@темы: Средиземье, о себе любимом, my opinion, фаноны, вандейское, шуанское, Колдун и его колдунства

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

А спонсор моих порисовашек - скучные пары. Скучные пары - мы делаем из рукожопов рукожопов с претензией!


Это д'Эльбе в ранней юности. Только поступил на службу в гвардию, ему неполных шестнадцать, выглядит максимум на 14, с трудом поднимает ружьё с третьей попытки, а кивер вообще носит раз в месяц на парад - ибо перевешивает голову. Зато ответственный, исполнительный и пунктуальный...но курфюрст всё равно остался недоволен увиденным(((

@темы: твАрения, вандейское, в белом венчике из роз впереди идёт д'Эльбе

---

Дабы не отставать от моды...

Постараюсь набрать на всех) На крайний случай у меня есть аж три роялистских комикса

31.08.2015 в 21:17

Пишет  тереза батиста:

Мрмрмр?~

31.08.2015 в 19:37

Пишет  киса в свитере:

Портретный флешмоб
Вы пишите персонажа, с кем я у вас ассоциируюсь - я в ответ неделю вешаю фоточки этого персонажа.

От  Electra_666 мне достался Дон Кихот. К стыду своему оригинальное произведение я ниасилил, поскольку воспринял как личное оскорбление, но пролистал всё издание до конца, наслаждаясь гравюрами Доре. В основном они-то здесь и будут.

Ну например

И ещё

Изображение на монете

За любимым занятием

запись создана: 03.09.2015 в 18:58

@темы: флэшмоб

---

Название: Les poissons
Фэндом: Исторические личности
Пейринг и персонажи: Жером де Буагарди, его мать (Мари-Анна де Буагарди)
Рейтинг: G
Жанры: Джен, повседневность, занавесочная история
Описание: О нелёгком и не слишком сытом детстве предводителя шуанов - и как он научился рыбачить.
Примечания: Типичный шевалье напишет агнст и рефлексию с фокала семилетнего ребёнка, выжмет у читателя слезу и пропишет тяжёлое детство всем, кто не успел убежать.

Ноябрь в Бретани - мерзкое время. Задувает с моря холодный западный ветер, пропитывает воздух мелкая морось, а на дорогах непролазная грязь, в которой вот-вот утопишь последние башмаки.
Особенно - если они и так сваливаются у тебя с ног.
Он привычно и печально шмыгнул мокрым покрасневшим носом. Рваная куртка отсырела и давила на плечи, кажется, ничуть не согревая, только противно покалывая голую шею. В желудке с утра было пусто, и он думал было, презрев опасность, наведаться на огороды, пусть даже его снова поймают и отлупят так, что он ещё три дня не сможет присесть - но потом вспомнил, что урожай уже собрали. Можно было, конечно, перекопать грядки ещё раз в тщетной надежде, что бережливые крестьяне внезапно пропустили картофелину-другую, но на это не стоило особенно сильно надеяться. Ягоды тоже уже отошли, а грибами можно было отравиться насмерть, яблоки в садах уже давно стали сидром или осели в желудках более удачливой ребятни - а ему оставалось только потуже затянуть ремень и надеяться на ужин, хотя бы на гречневые блины, которыми они с матерью и сёстрами и питались уже вторую неделю.
Он носил очень вычурное имя - Аматор-Жером-Сильвестр - и оно было единственным поводом для претензий в его жизни. Он согласился бы обменять его на кусок сладкой бриоши, а за тарелку горячей мясной похлёбки согласился бы отречься от родового герба, держащегося над воротами дома на последнем ржавом гвозде.
Камень шлёпнулся в пруд, пошли круги. Ещё немного - и Аматор согласился бы пойти в город и сесть на паперти рядом со старом хромым Аленом, но, как назло, в отличие от сестёр выглядел удивительно крепким для своих семи лет. Никто бы не поверил, что в последний раз он ел вчера днём, давясь, не жуя глотая ржаную лепёшку, украденную с чьего-то подоконника. К ужину Аматор опоздал, всё было уже съедено подчистую, и на его долю досталась только трёпка от матери. Сёстры злорадно хихикали, пока не перепало и им.
Нельзя сказать, чтобы Аматор особенно расстраивался. В конце концов, раньше, когда он был совсем мелким, было куда хуже. Потом умер отец, а самую старшую сестру отдали в монастырь урсулинок, вдобавок годы выдавались урожайными, и крестьяне могли платить за аренду земли больше обычного. Если так будет и дальше, а в монастырь отдадут и остальных сестёр - будет совсем хорошо. Мать как-то сказала, что так и хочет сделать, правда, добавила, что тогда сможет отправить его в военную школу во Францию. Аматор тогда был ещё совсем мелким и разревелся от страха, так, что мать даже испугалась и не стала на него кричать, даже обняла, пытаясь успокоить. Это было ужасно непривычно, а с непривычки показалось неприятным, и он вырвался и убежал.
Откровенно говоря, Аматор и сейчас боялся этой непонятной военной школы. Она была далеко, дальше Бреана, дальше Ламбаля, даже дальше Сен-Бриё, где он побывал только однажды с матерью - а Сен-Бриё был в целых четырёх лье! Она была во Франции, где говорили на непонятном языке, который ему, по словам матери, надо было выучить, если он хочет "стать приличным человеком и служить Его Величеству". Она всегда говорила это очень серьёзно, поджав губы и поправляя ветхий чепец на рано поседевших волосах, и Аматору было неловко спросить, может ли он служить королю и без непонятного французского?
На будущий год его должны были отправить к кюре учиться грамоте. Мать вздыхала, что отпрыску дворянской фамилии негоже сидеть на одной скамье с крестьянскими детьми и печально подсчитывала су и денье, а он не понимал, что её расстраивает. С теми же самыми мальчишками он играл на улице, так почему они не могут учиться вместе, если ему уж так надо учиться?
Как-то он спросил об этом мать, и она, рассердившись, долго выговаривала ему, постоянно вворачивая какую-то непонятную "честь сословия". Наверное, это была какая-то важная штука, вроде как родовой герб, которым она так гордилась - но почему-то её нельзя было, несмотря на всю важность, обменять на хлеб.
В животе заурчало. Аматор вздохнул, прикидывая, сможет ли есть траву, как козы. По всему выходило, что ему это не шибко-то понравится, но ещё немного - и он попробовал бы, не приди ему в голову новая идея.
В пруду плеснуло, но это был не камень. На самом деле, пруд просто кишел рыбой. Никто не ловил её, ведь за прудом присматривал королевский сторож, но он может и не заметить его - он ведь не взрослый...
В кармане штанов завалялся шнурок и маленький гвоздик - всё что нужно. Он видел прежде, как ловят рыбу в реке, обычно это делали сетями, но можно было и удочкой - а её можно было сделать и из палки.
Наверное, в другое время ему бы не пришла в голову такая идея, но, как оказалось, голодный желудок хорошо способствует некоторым направлениям мышления.
Он с трудом, пыхтя от натуги, согнул гвоздик. Он был совсем небольшой - иначе бы Аматор с ним и не справился - как раз то, что нужно. Палку пришлось долго отламывать от прибрежной ивы, кора никак не хотела поддаваться, тянулась лентой даже тогда, когда обломилась древесина,, пока в конце концов он не перегрыз её зубами, сплюнув противные остатки.
Аматор смутно помнил, что рыбаки обычно насаживают на крючок наживку. Хлеба у него не было - да так он и отдал бы его рыбам! - но иногда вместо него насаживали червяков.
Следующие полчаса Аматор провёл, возясь в прибрежной грязи. Штаны и чулки вымокли и почернели, руки и даже лицо были перемазаны в иле, но он всё же откопал жирного, длинного червяка и крепко, торжествующе сжал его в почерневшей озябшей ладони.
Удочку он забросил с коряги, далеко выдававшейся в воду. В такую погоду можно было не бояться, что сторож его заметит, а если даже и заметит - должно быть, примет за чумазую нечисть с холмов.
Должно быть, всякой неудачливости положен предел, и кто-то там, наверху, возможно, что и Бог, решил, что достаточно испытывал Аматора за эти семь лет. Во всяком случае не прошло и пяти минут, как удилище задёргалось.
Всё тело Аматора на секунду словно свело от восторга, прежде чем он смог со всей возможной аккуратность поднять удочку и выбросить на берег бьющееся серебристое рыбье тельце.
Плотвичка была совсем мелкой, чуть больше его ладони, но такая блестящая и удивительно реальная, что во рту мгновенно образовалась голодная слюна. Он был готов съесть её прямо тут, сырой, пусть даже потом его вырвет или он подавится костью и умрёт - в желудке началась резь, от которой хотелось плакать. Не то что бы это было очень больно, но заставляло чувствовать себя ненужным и несчастным.
Потребовалась недюжинная сила духа для того, чтобы просто оттащить рыбу подальше от воды и оставить там - а самому отправиться выискивать нового червя и надеяться, что удача останется при нём - как и прежде.
***
Было уже совсем темно, когда он подошёл к дому. На кухне горела одинокая свеча, значит, мать ещё не легла. Уши и зад заныли в предчувствии трёпки, и Аматор, набираясь храбрости, немного помедлил, крепко стискивая пальцами прут с нанизанной на нём рыбой.
Дверь он старался открыть как можно тише, но старые петли всё равно противно заскрипели. Грохот посуды на кухне тут же прекратился и раздались шаги, показался дрожащий свет свечи.
- Где ты, был, негодник?! Извозился, как пьяница в канаве, всё перестирывать придётся... Вот я тебя!
Мать уже занесла руку, чтобы отточенным жестом влепить ему затрещину, но Аматор, привычно закрываясь, выставил перед собой рыбу.
- Мама, мама, подожди! Я принёс поесть!
На всякий случай он всё равно зажмурился, но затрещины не последовало.
- Ну и у кого ты её украл, признавайся?
- Я сам, сам наловил, в пруду! Честное слово, у меня там удочка есть, я могу сходить и принести...
Мать цепким движением схватила его за подбородок и заставила посмотреть себе прямо в глаза.
- Сам? - недоверчиво переспросила она.
- Сам! - Аматор шмыгнул носом и попытался кивнуть.
Глаза матери неожиданно потеплели.
- Ты просто умница!
Она забрала у него рыбу и потащила его за руку на кухню, не обращая внимания на грязные следы, которые оставались на полу от его башмаков.
- И плотва, и карась, а вон какие большие... - бормотала мать. - Это на уху завтра нам будет...
На кухне было тепло и уютно. Там можно было снять с себя грязную, насквозь отсыревшую одежду и не трястись от холода. Мыться Аматор не слишком-то любил, но стоически терпел, пока мать, велев ему залезть в лохань, обливала его тёплой водой - пожалуй, в этом даже было что-то приятное. Он чувствовал, как согревается...
Дальнейшее и вовсе напоминало рай. Он сидел возле плиты, завернувшись в старое одеяло, и дремал, поджав ноги, пока мать чистила и жарила пару мелких рыбёшек.
- Кушай, сынок. - Перед ним опустилась тарелка, полная жареной рыбы, а потом случилось нечто и вовсе из ряда вон выходящее - мать протянула руку и неловко, непривычно погладила его по мокрым волосам.
В первую секунду он растерялся, не зная, как на это реагировать. Обычно чужие прикосновения были болезненны - тумаки, подзатыльники да порка от взрослых, щипки от сестёр. Он не мог вспомнить, когда в последний раз ему не приходилось уворачиваться, когда кто-то пытался к нему прикоснуться.
В первую секунду он растерялся - а потом подался навстречу, тычась в руку, точно ластящаяся кошка. Мать потрепала его по волосам - тоже как-то неловко - а потом наклонилась и обняла его.
- Ты молодец, Аматор.
Он осторожно, пытаясь вспомнить, как это делается, обнял её в ответ, удивляясь, как это, оказывается, тепло и приятно - почти так же, как досыта наесться жареной рыбы, что он и сделал чуть погодя.

@темы: твАрения, вандейское, шуанское, Колдун и его колдунства

---

Мысли вслух

Перелистал генеалогию Буагарди и задался вопросом. Вроде бы у католиков было принято крестить ребёнка как можно скорее после рождения, в тот же или на следующий день. Но в то же время я встречаю исключения - старшую сестру Буагарди крестили в трёхмесячном возрасте, а его бабку по матери вообще в пять лет. Где-то, сейчас не вспомню (может, в генеалогии Эрве? Хотя там вроде везде либо тот же, либо следующий день...) я видел, как кого-то крестили в 20(!) лет. Интересно, почему...

Заглянул заодно в сканы регистрационных книг. Имя второго сына Жози там написано с ошибкой - "Jan"

Крепко и вслух задумался о том, какое же надо было получить ранение в ногу, чтобы восстанавливаться девять месяцев (да, мой папенька уже успел пошутить по поводу беременности, но оставим мпрег для фанфиков). Склоняюсь к варианту "дробью почти в упор, все связки в клочья, а кто-то ещё порывался вскочить и бегать на едва поджившей ноге (а что Буагарди пытался подняться чуть ли не тут же - готов отдать пару пальцев на отсечение)". Остаётся только одна проблема - с учётом тогдашней медицины он должен был остаться хромым на всю оставшуюся жизнь, что, скорее всего, поставило бы крест и на службе в пехоте, и помешало бы ему невозбранно шляться по лесам.
Но мне нравится этот вариант, в нём много агнста и драмы (семнадцатилетний парень с шилом в одном месте прикован к постели и боится остаться инвалидом - но, разумеется, делает вид, что ему всё нипочём).
А ещё мне адски любопытно, при каких условиях он обзавёлся серьгами, но из инфы у меня только Ленотр, найденный в инете. Надо забить его в гугл-переводчик...

***
Внезапно понял, что у меня в фиках есть тенденция наделять чуть ли не всех героев тяжёлым и неласковым детством и отрочеством, жадно выискивая обоснуй этому в каноне. У д'Эльбе война, гибель любимого брата и постоянно придирающаяся мать, у Лескюра отец, ненавидящий его за смерть матери и чуть ли не ежедневно повторяющий ему "лучше бы ты умер", у Буагарди - беспросветная нищета и чуть ли не тотальная война за лишний кусок хлеба. Чуть менее часто, но тоже очень активно юзается физическое и сексуальное насилие, а также сюжет "чужая тётя относится лучше, чем родные". А если персонаж обладает тонкой душевной организацией, то пиши пропало - будет как минимум невротиком.
Боюсь, что скоро этот штамп скоро набьёт оскомину и мне, и читателям. Такое впечатление, что счастливыми мои персонажи умеют быть ещё хуже, чем их автор

@темы: о себе любимом, my opinion, вандейское, шуанское, Колдун и его колдунства

---

Семейное древо Буагарди

"Семейное древо, а точнее - целый лес"(с) Последний раз я так мотался с генеалогией при составлении родословного древа всех персонажей нашей давней ролёвки по Толкиену - но там хоть не я всё это фотошопил!)


Источник

Источник говорит, что, вопреки моему последнему фику, Буагарди всё же имел в анамнезе военную школу в Понтлевуа (гугл посылает меня куда-то в Турень). Судя по тому, что его старших сестёр запихнули в монастырь, в семье очень хотели дать образование сыновьям Хотя, думаю, его старший брат умер молодым - Буагарди унаследовал от отца все основные части фамилии и даже разжился титулом неведомо как.
Раньше мы с Электрой бились над вопросом, если он служил во флоте, то как оказался на службе в Гренобле, в Дофине, где с морем традиционно некоторые проблемы? Источник говорит мне, что он успел послужить в пехоте (шестой пехотный полк Ла Рошели), правда, я не знаю, в каком это всё было порядке.

А ещё там есть про Жози, по ссылке на Эрве, семью её итогового мужа. Они поженились в феврале 1797 года, а уже в мае она родила первенца Второго - в 1799, были многочисленные внуки...
Хотя на самом деле копания в её потомках вызвали у меня тоску - как обычно. Тоску по красивой истории любви, закончившейся кошмаром. Когда тебе пятнадцать, и у тебя на глазах отрубают голову человеку, который вот-вот должен был стать твоим мужем. А потом надевают её на пику и несут по улицам, как страшное знамя...

Обычно я сужу героинь за аморальное поведение. Есть у меня тенденция - положительные героини испытывают чувства только к одному человеку за всю жизнь. Именно героини - здесь я ужасный сексист. Пожалуй, единственная моя героиня (если считать только разработанных, но не вышедших на бумагу), которая выбивается из этого ряда и при этом я не бегаю за ней с воплями "шлюха!" - фем!Кателино. Если бы какая угодно героиня была невестой одного, а потом вышла после его гибели замуж за другого по залёту - я бы обозвал её Луизой дю Грего и вывел отрицательной героиней.
Но Жозефину я чувствую себя не вправе осуждать.

@темы: my opinion, вандейское, шуанское, Колдун и его колдунства, генеаложество

---

Готовя пост с генеалогией Буагарди (доделаю - и застрелюсь с чувством выполненного долга, всё это перерисовывать и транслитерировать дико муторно) наткнулся на очень интересную примочку Генеанета, а именно - возможность пробить популярность конкретного имени в конкретном регионе. Сначала общая статистика за последние несколько сот лет, а ниже можно посмотреть на карте тенденции каждой четверти сотни лет.
Ссылка

Единственное что - сервис не учитывает, видимо, различия написания в зависимости от региона (например "Морис" и "Мориц" идентифицирует как разные имена). Но всё равно статистика выходит интересная.

***
Изобрели тут с Электрой новый жанр - URT (unrealised romantic temptation). Если юст - это скорее сексуальное напряжение, то юрт - романтические безответные порывы. Например, у Пюизе к Жозефине - собственно, по отношению к их пейрингу это и придумалось.

***
Сегодня на паре препод по ИСАА запугивал:
- Если вы перечислите на экзамене факты, даты и имена - это ещё не повод получения вами удовлетворительной оценки!
"Пфе, - подумал шевалье, - и не собирался ничего перечислять".
И продолжил рисовать Пюизе.

@темы: vita, дружеское, вандейское, генеаложество

---

Готовя пост с генеалогией Буагарди (доделаю - и застрелюсь с чувством выполненного долга, всё это перерисовывать и транслитерировать дико муторно) наткнулся на очень интересную примочку Генеанета, а именно - возможность пробить популярность конкретного имени в конкретном регионе. Сначала общая статистика за последние несколько сот лет, а ниже можно посмотреть на карте тенденции каждой четверти сотни лет.
Ссылка

Единственное что - сервис не учитывает, видимо, различия написания в зависимости от региона (например "Морис" и "Мориц" идентифицирует как разные имена). Но всё равно статистика выходит интересная.

---

Окей, гугл, как перестать рисовать Жюльена Кадудаля и начать спать?


А ещё он похож на внезапно рыжего Альбанака из "Луны в канун Гомрата"...ну, или просто на сида.

И ещё версия в традишке, смешавшая в себе пастель, карандаши и фломастеры.

@темы: твАрения, шуанское

---

А в эфире снова радио "Шевалье.фм", и сегодня я буду делиться с вами очередными клипами.
Я уже говорил, что считаю определённо - немцам нет равных в таких жанрах, как фолк и медивал? В моём личном рейтинге любимой музыки с ними наравне могут держаться разве что избранные ирландцы и бретонцы - да и то большинство кельтских песенок я люблю в перепевках отнюдь не кельтских групп.

Для начала "Tanz mit mir" в соавторстве с уже появлявшимися тут Santiano:


Песенка достаточно простая и приставучая, поэтому можно представить, как её мурлыкает себе под нос д'Эльбе в редкостно хорошем для себя настроении. Буаси спрашивает о содержании - и д'Эльбе краснеет, поскольку там про бухло и баб (как и в большинстве народных песен собственно))).

Прекрасный "Diese kalte Nacht" с солистом, играющим на арфе)


"Walpurgisnacht", на который я залипал раз семь подряд и ещё двое суток - на мелодию:


И, наконец, не клип, а просто трек - "Rosmarin", одна из моих любимых песен.

@темы: музыка

---

Хотел я запоздало перевести что-то про Ларошжаклена, даже свою тоненькую книжку достал - но не судьба. Пробивал по интернету особенности генеалогии и наткнулся на нечто, выглядящее, как сообщение жёлтой прессы или даже вообще полный бред, но меня весьма заинтересовавшее.
А именно...*барабанная дробь*...бастард Ларошжаклена. Да, именно Анри. До сих пор я предполагал, что женщины его особо не интересовали (как, впрочем, и мужчины), но с другой стороны на момент гибели ему шёл двадцать второй год. Иногда мне трудно поверить, что у моих ровесников уже спокойно могут быть дети.
Даже если это чья-та глупая шутка (а так, скорее всего, и есть - индекс цитирования на нуле ) - это вполне может послужить интересным сюжетом для фанфика.

Сокращённый и корявый перевод:

Мишель Гауде:
"По словам моих предков, мы - потомки Анри де Ларошжаклена, прославленного героя Вандейской войны! Это секрет, передававшийся из поколения в поколение - о связи между Анри де Ларошжакленом и женщиной по фамилии Гауде, которая была у него в услужении. От этой связи родился ребёнок, не признанный отцом. Эта женщина, которая восхищалась своим любовником, ставшим важной фигурой эпохи, не хотела повредить его будущему и решала сохранить всё в тайне <...>"
- Кто была эта женщина?
- Какова была судьба Анри де Ларошжаклена?
- Правда ли он отец ребёнка Гауде?

Этой женщиной была Катрин Гауде, родившаяся в Нанси (Мерт и Мозель) 2о октября 1765 года, дочь Франсуа Гауде и Елизаветы Кристоф. 22 октября 1793 года в возрасте 28 лет она родила внебрачного ребёнка, названного Жаком. Его появление на свет произошло в доме ей отца на улице Нанси в седьмой секции.
Катрин <...> будет жить в Нанси на улице Эквитасьон и умрёт в госпитале 13 августа 1812 года. Её сын Жак проведёт свою жизнь в Нанси, станет портным. Его жена Мари Пажело подарит ему десятерых детей.

(Дальше идёт краткая справка об Анри. Они слегка попытали, он родился не в Нижнем, а в Верхнем Пуату, и погиб в 21, а не в 22).

Действительно ли Анри де Ларошжаклен был отцом Жака Гауде?
На данный момент у нас нет ответа.<...>
Жак был зачат около 22 января 1793 года. В своих мемуарах маркиза де Ларошжаклен рассказывает о том, как она пережила Революцию и Вандейские войны. Она пишет об Анри с десятого августа 1792 года, что, будучи прежде в конституционной гвардии короля, он вернулся в Пуату. Однако это не исключает того, что Анри мог побывать в Лотарингии между 10 августа и мартом 1793 года.
Полк польских гусар, к которому он присоединился сразу после окончания военной школы в Сорезе, был создан его отцом, маркизом Ларошжакленом, который и занимал должность полковника. Полк стоял в Метце, Нанси и Люневилле с 1778 по 1785, после чего был расквартирован в Ньоре. В то время Катрин, родившаяся в 1765 г. могла поступить на службу к Ларошжакленам и последовать за ними. Затем, с началом Вандейской войны, она вполне могла вернуться в Нанси и родить там.

А вообще интересно было бы провести генетическую экспертизу

Отсюда
Но мой ОТП Лескюр/Ларошжаклен всё равно ничто не разрушит

@темы: переводы, вот это поворот!, вандейское, ангелоподобная личность, генеаложество

---

Название: Два месяца до Киберона
Фэндом: Исторические личности
Пейринг и персонажи: Жером де Буагарди, Жозеф де Пюизе, упоминается Жозефина де Керкадио
Рейтинг: G
Жанры: Гет, Повседневность
Описание: Один случайный эпизод из жизни шуанов
Примечания: Писалось как приквел к фанфику Электры про Пюизе и Жозефину. И как ответ на вопрос "ну и что ты нашёл в Буагарди?"




- Шевалье де Буагарди, - раздался почти над ухом недовольный голос Пюизе, - на вашем месте я был бы так любезен не спать на военном совете!
Буагарди с трудом поднял тяжёлую голову от скрещенных рук. Он не спал около полутора суток, торопясь прибыть за последними инструкциями к предводителю всего их движения. Граф должен был отбыть в Англию до самой высадки, а теперь объяснял каждому маршрут следования, предварительные планы... Монотонное звучание неродного французского языка убаюкивало, и шевалье сам не заметил, как заснул.
Пропустил он, судя по всему, не больше нескольких минут - педантичный и строгий Пюизе не позволил бы кому-либо из присутствующих на долгое время выпасть из обсуждения. Точнее, попытался бы не позволить - на деле всем его словам внимали разве что Кадудаль, необычайно тактичный для своего происхождения, да Тентаньяк. Буагарди уже давно задавался вопросом, почему его приятель, не ведающий ничего святого, внезапно привязался к Жозефу де Пюизе, даже, бывало, скабрезно подшучивал над этим расположением, но Тентаньяк и сам пожимал плечами.
Все остальные слушали главнокомандующего с разной степенью успешности - главным образом потому, что многие предводители из простонародья из рук вон плохо понимали французский. И особенно - речь графа, слишком правильную, слишком сложную, наполненную военными терминами, половину из которых не понимал и Буагарди, до сих пор считавший своё образование достаточным.
Если существует любовь с первого взгляда, значит, должна существовать и неприязнь. Они с Пюизе пламенно невзлюбили друг друга с самой первой встречи - граф требовал безукоризненной точности отчётов, точного следования заявленным планам, организованности и дисциплины. Казалось, он пытается надеть на буйную шуанерию солдатский мундир - и Буагарди был первым, кто открыто выразил недовольство тем, что их весёлую вольницу собрались всерьёз поставить под ружьё.
В девяносто третьем жизнь была прекрасна. Что и говорить, они даже не убивали республиканцев - попросту отбирали оружие у зелёных новобранцев и пинком отправляли в ближайший город. Его искали все национальные гвардейцы, неведомо зачем прихватив для этих целей пушку, а он был везде и нигде - и ему нравилась его жизнь. Он потерял дом и средства к существованию, но у каждого крестьянского очага его ждал приют. Будущее виделось неясным, но пока Буагарди видел впереди войну и любовь - он был влюблён в жизнь.
Любовь... До девяносто третьего, до того самого года, он, должно быть, не знал её вовсе. Вокруг него всегда было достаточно женщин, большинство из них были не прочь согреть его постель - а большего он и не хотел до того самого времени, когда встретил Жозефину.
Он помнил её кричащим свёртком в бреанской церкви, когда соседи пригласили их на крестины единственной дочери. Он помнил её годовалой малышкой, судорожно цепляющейся за его палец в попытке сделать первые робкие шаги по лестнице в Вилль-Луэ. Он настолько привык к смутному образу малышки в белом платье, что не на шутку удивился, впервые увидев её вновь, вернувшись со службы.
Раньше он не думал, что робкая девочка, едва вышедшая из детского возраста, может заставить его лишиться покоя. Её нельзя было назвать красивой, она была невообразимо наивна, и её голова была переполнена книжными историями, по которым она представляла жизнь. Это должно было вызывать у него снисходительную улыбку, но вопреки всему вызвало что-то прежде неведомое.
Желание защитить.
Буагарди терпеть не мог навешивать на себя обузу, принимать на себя какие-то обязательства и вообще заботиться о ком-то или чём-то - даже о себе самом. Крышу над головой всегда можно найти, а летом можно обойтись и без неё, если не найдётся куска хлеба - он всегда сможет наловить рыбы в ближайшем пруду, а вместо сидра запьёт её водой. Иногда он был почти рад, что республиканцы конфисковали всё его имущество - в какой-то мере они даровали ему высшую меру свободы, нищей и беспечной.
Но при взгляде на Жозефину он временами чувствовал беспокойство - потому, что нищая свобода была не для неё. Она бы страдала от голода и холода, мир был бы жесток к этому хрупкому созданию. Однажды, когда они уже начали тайно встречаться, на небо внезапно набежала туча - и грянула гроза, и Жозефина вся дрожала в тонком, насквозь мокром платьице.
Тогда он впервые осознал, что можно с радостью сорвать с себя плотную крестьянскую куртку и кого-то бережно в неё закутать, мимолетно сжав в объятиях. Можно радостно улыбаться весь последующий день, даже простудившись под холодным ливнем - потому, что с Жози всё в порядке, она не замёрзла и не заболела...
Он был готов отречься от нищей свободы - ради неё. Король бы вернул ему поместье - и шуанерия из шутки, из попытки развеять скуку превратилась для него в битву за любовь.
Но, чёрт подери, почему битва за любовь должна быть настолько занудной и скучной?
Буагарди поднял на Пюизе сонный взгляд голубых глаз:
- А я бы на вашем месте, - он широко зевнул, не потрудившись прикрыть рот рукой - много чести, - говорил бы меньше, понятнее и по делу, а не игрался бы в Конде при Рокруа.
Щёки графа вспыхнули.
- Если вы настолько глупы, шевалье, что не можете разобраться в элементарных понятиях, преподаваемых даже в самых захудалых военных школах...
- Вот и оставьте их, граф, для военных школ. Тут их никто не кончал - разве что вон, Эме...
Младший Буаги скривился. Он терпеть не мог фамильярности со стороны старших соратников - о чём соратники прекрасно знали, поэтому все, за исключением Пюизе, обращались к нему по имени.
На лице Пюизе проступило брезгливое выражение, точно он заметил вошь на отвороте сюртука. Буагарди казалось, что сейчас граф скажет какую-то резкость, оскорбит его, но тот, видимо, в последний момент сумел справиться с собой - и отвернулся, холодно сверкнув глазами.
Буагарди пытался хотя бы сделать вид, что слушает, но спать хотелось всё сильнее. В следующий раз Пюизе, видимо, даже будить его нарочно не стал, поэтому проснулся шевалье от его холодного:
- Все свободны.
Не торопясь, Буагарди поднялся из-за стола, протёр глаза и встряхнул головой, прогоняя остатки сна. Звякнули серьги у него в ушах - давно уже единственная роскошь в его жизни. Шевалье, стуча деревянными сабо, пошёл было к двери, но остановился, как вкопанный, заслышав тихий, почти смущённый вопрос Пюизе:
- Надеюсь, мадемуазель де Керкадио в добром здравии?
Буагарди резко, точно от удара, обернулся, зло сощурившись, и нехорошо приглушённым голосом спросил:
- Какое вам до неё дело?
Граф совсем смешался, потупив глаза.
- Я...я всего лишь...
- Вы всего лишь влюблены, - усмехнулся Буагарди. - Я не слепой, граф - и не думайте, что я не вижу, как вы смотрите на неё, как вздрагивает ваш голос. Как вы долго подбирали ей букет и, краснея, точно юнец, вручали его Жозефине. Я не слепой.
- Почему тогда вы до сих пор не вызвали меня, если считаете, что я неподобающим образом отношусь к вашей невесте? - Глаза Пюизе сухо горели, а голос был слишком спокоен.
- Потому, что я, должно быть, умнее, чем кажусь. Для неё вы всего лишь добрый старший друг - и ничего больше. Мне ни к чему ревновать. И опасаться тоже нечего - потому что при всех ваших недостатках вы человек чести. И гораздо ответственнее, чем я.
Он тихо шагнул вперёд и почти прошептал в лицо Пюизе то, что обычно прятал в тёмном углу своего рассудка - или пытался.
- И если эта война перестанет быть шуткой - а она уже перестала ей быть, если она заберёт мою жизнь - я знаю, что Жозефина сможет на вас положиться. Ведь так?
Буагарди пристально, требовательно смотрел в глаза главнокомандующему. Тот выдержал этот взгляд.
- Даю вам слово.
***
Два месяца до высадки на Кибероне. Да месяца до новой вспышки войны.
Буагарди хотел бы закончить её быстро и безболезненно. Он был согласен на мир в ла Превале - но не вышло.
На самом деле он с удивлением понимал, что иногда начинает уставать от приключений, за которыми гонялся все тридцать с лишним лет своей беспутной жизни. Иногда он мечтал, что война закончится - и он сможет привести Жозефину в свой вновь возвращённый дом, чтобы она была там полноправной хозяйкой. Чтобы у них были дети с её мечтательными глазами и его беспечностью. Чтобы все они могли просто спокойно жить, как самые обычные люди, а не герои дурацких героических песен.
Но пока его дом - лесная землянка, и постелью им с Жозефиной служат дырявые одеяла и шкуры. Буагарди иногда стыдится того, что не может даже предложить своей возлюбленной достойный кров, да и на ужин порой приходится делить последнюю краюху хлеба пополам, но в другие минуты он просто счастлив.
Когда он возвращается, его ждут тёплые объятия. Жози ворчит, точно старуха, отправляя в стирку его одежду, придвигая к нему ужин, расспрашивает - никому прежде не было интересно, что с ним случилось, откуда сильная царапина на щеке (её Жози осторожно протирает чем-то щипучим и грозит пальцем, когда он дёргается), не попал ли под дождь, что шёл ближе к полудню... Ему всё нипочём - но приятно, что за него тревожатся (хотя и тщательно скрывают это).
Он тоже расспрашивает её - и ему впервые интересно слушать, как не хотели разгораться дрова, а в суп пришлось крошить коренья вместо картошки. Это часть жизни Жози, а значит - и его жизни.
И можно наслаждаться даже этим глупым и хрупким счастьем - пока нет другого.
Но, обнимая спящую Жози, трогательно прижимающуюся к нему, он всякий раз клялся, что добудет им счастье - или умрёт.
Ради иного не стоит и жить.

@темы: твАрения, вандейское, шуанское, Колдун и его колдунства

---

Выпал на несколько дней из реальности, почти не вылезал в интернет - тупо перечитывал любимые фэнтэзяшки. Даже ДР Анри пропустил, надо будет хоть запоздало, но перевести что-то в честь него.
А пока...
Гуглил я тут Пюизе, но попался...Кадудаль. Неизвестный мне досель его портрет, хранящийся в музее изящных искусств Орлеана.

Датируется портрет 1800 годом, что заставило меня воспрянуть духом, но тут же им упасть, поскольку меня смущают несколько деталей:

1) Цвет волос. Не помню, указывался ли он в полицейской ориентировке на самого Кадудаля, но, по аналогии с братом, я предположил, что волосы у Кадудаля были рыжими. Но уж никак не седыми - на портрете ему идёт только тридцатый год, хотя по его суровому лицу не скажешь) Вряд ли цвет волос можно объяснить пудрой - она уже лет пять как вышла из моды.
2) Отсутствие бакенбард. Где-то мне доводилось читать, что у Кадудаля на щеке был сильный шрам, который он скрывал бакенбардами.

@темы: картинкофлуд, вандейское, шуанское

---

Шевалье просто победитель по жизни и реинкарнация Лескюра. Ничем иным нельзя объяснить, что антибиотик, который он пил от воспаления в горле, на последний день курса внезапно дал совершенно неповторимую в своей прелести аллергическую реакцию. Совершенно леопардовая крапивница и лицо монголоида, ставшего жертвой пластической хирургии.
Четыре часа утра. "Скорая" недавно удалилась от нашего дома. Лучи ненависти медбрату, попавшему мне в вену с четвёртого раза. Четвёртого, Карл!
Из плюсов - закончился пост, поэтому моя недельная диета будет даже съедобной. Внутривенные уколы действуют в считанные минуты, поэтому через полчаса я смогу поставить тесто на бретонские гречневые блины. Из минусов - теперь ещё и с аллергологом возиться помимо ЛОРа. В начале учебного года. Прелестно...

@темы: vita, тлень, les bougres d'esprit

---

Немного о проблемах первого мира

Диалог с Электрой:

Э: "пора спать" - то время, когда тебя заботит вопрос "попал бы д'Эльбе в Вальгаллу или в Хель". Спокойной ночи)
Ш: Блин. Теперь и меня заботит. И вот как теперь спать?

@темы: дружеское, вандейское, свсм упрлс

---

24.08.2015 в 18:13

Пишет  Electra_666:

Мы с шевалье все-таки решили попробовать влезть на ЗФБ без масла, поэтому всех желающих упороться по контрреволюции (любой, от якобитов до белогвардейцев) приглашаем в умыл нашего командного сообщества. У нас будет кровь кишки распидорасило тепло, мило и лампово, особенно если наберется достаточно народа и не придется закрывать визуал и миди абы чем.) А еще мы очень ждем нормальных артеров/фотошоперов, у которых руки растут из плеч, а не как у нас, потому что... ну вы просто поглядите на эти баннеры, и вам сразу все станет ясно. C: Ну да, я хлебушек, а не дизайнер, поэтому буду носить вменяемого коллажиста на руках.)

---

Долго думал, кто же из моей родни получает почётное первое место в номинации "закопайте это и вбейте осиновый кол". Сегодня услышал от тётки, жены отцова брата:
● "Я-то думала, у вас там (на истфаке) все нормальные, а они как ты..."
● (в ответ на восхищение фотографией кукольной посуды) "Сколько тебе лет?!"
● (в ответ на рассказ о призвании д'Эльбе в предводители) "Какой то странный мужчина..."

Ещё никогда и никто не выбивался в лидеры с таким отрывом, опередив крёстную с сомнениями в том, что американцы люди, отца с "закрой хайло!!11" и бабушку с "жениха тебе надо...". Мать я вообще после уезда тётки обнял и сказал, что при всех своих разжиревших тараканах она прекрасный человек.
Всё-таки воинствующее мещанство с "какие-то непонятные провинциальные церкви, а Нотр-Дам ты что, не сфоткала?" в совокупности с бестактностью - покамест худшее, что я встречал в людях.

***

Почти год назад начал постить под тэгом "the revolution of my life". Поскольку по моис субъективным ощущениям год начинается в сентябре, можно подвести краткий итог.

● Я не съезжаю от родителей. Это минус. Плюс в том, что мы худо-бедно научились взаимодействовать. Мать расширила зону терпимого, я научился ограничивать личное пространство как физически, так и психологически. Теперь с ней мы почти не скандалим, а большую часть времени вообще прекрасно справляемся. Я под настроение подменяю её у плиты и гуляю до магазина, она научилась не истерить по поводу таких фактов моей жизни, как присутствие алкоголя и расплывчатая ориентация, да и вообще заметно стала адекватнее. Даже перестала пить антидепры, в связи с чем бодра, весела и выглядит на пятнадцать лет моложе своего возраста.
С отцом сложнее, но и пересекаемся мы с ним меньше. Родственных отношений у меня с ним уже не сложится (если на месте "мать" у меня в душе чувства противоречивые, но они есть, то на месте "отец" - пустота), но могут сложится человеческие.
Если он научится понимать, когда со мной не стоит разговаривать. Или хотя бы научится слышать соответствующие предупреждения матери...

● Я не ищу работу. В связи с открывшейся мне бездной "без знания французского тебя 99% не возьмут на нужное направление кафедры" я спешно должен до марта доучить его до уровня "матерюсь, но перевожу сложные тексты". Если закрою фейл с языком, то на кафедру меня лично завкаф внесёт на руках под торжественный марш, увидев мою зачётку и энтузиазм.
Но одновременно учиться, работать и навёрстывать французский я не смогу. Мне ещё к психологу надо ездить, разгребать свой невроз, а то так жить нельзя, когда истеришь из-за каждой мелочи. Выматывает.
А ещё мне придётся узнавать, как ходить на семинары по Новой истории к другой группе. У них ведёт спец по ВФР, у него пару лет назад даже диплом по Вандее защищали. У нас ещё неизвестно, кому достанемся.
Не люблю ту группу, они лентяи и пафосные мажоры, один чувак вообще на Тальмона похож (толстый, хам и, пардон, воняет), но чего не сделаешь ради науки

● Планы на самостоятельную жизнь откладываются. Но не отменяются. Просто сейчас они должны отступить ради исполнения моей самой главной мечты и цели - заниматься Вандеей. Ради неё можно пожертвовать почти всем. Ради неё я даже французский готов учить, хотя насколько я люблю Вандею, настолько я органически не переношу французский почти везде.


Из вышесказанного можно подумать,что всё очень плохо. Но, проистерив полдня и вынеся мозг Электре (как она меня терпит?), я снова вспомнил о том, что в этом году меня ждёт курсач по Вандее, что не далее как вчера утром, гуляя по дальним закоулкам района, я нашёл "Перекрёсток" с бретонским сидром по акции, что во вторник я снова встречусь с Электрой, а в начале сентября - с Келлс и Бьёрном, что меня ждёт год учёбы, которую я местами всё же очень люблю, что я уже на третьем курсе... Что всё образуется.
Жизнь продолжается.

@темы: гранит науки, vita, семья ака Шарантон на выезде, the revolution of my life, les bougres d'esprit

---

"Это тоже сделал Рим"(с)

С появлением в фэндоме  тереза батиста всех мгновенно потянуло на рассуждения - в том числе и в кои-то веки меня. Заметил, что я не прописывал особо свою позицию по многим моментам - а стоило бы, как редкому в фэндоме роялисту.

Я люблю контрреволюцию больше, чем революцию. Думаю, что по чисто субъективным моментам и складу характера. Во-первых, с детства симпатизировал побеждённым (когда нам на теории и методологии рассказывали про "историю проигравших" как метод, я сидел и сиял радугой из ушей от счастья) - потому, что большинство любит победителей или кого-то распиаренного. Возможно, в любви к тем, кого не любят сыграли роль попытки "нетаковости", но не только - ещё и просто желание любить несправедливо обделённых этой любовью.
Во-вторых, в силу воспитания я хорошо понимаю религиозное мировоззрение (причём больше даже не интеллектуалов, а простолюдинов). Я понимаю, как можно умереть за веру - хотя в идеалах ККА было далеко не всё так просто. Но любви к свободе быть собой научила меня не революция, как это ни парадоксально. А тоже - Вандея.
В-третьих...наверное, мне чужда политика, романтика борьбы за светлое будущее - не совсем, но всё же пламенные речи в Конвенте, комиссары в миссии, даже Камилл Демулен, ведущий народ на Бастилию (хотя мне нравится эпизод с кокардой из листика ближайшего дерева) - всё это трогает меня меньше, чем невысокий хрупкий человек, пытающийся возвысить охрипший голос над разъярённой толпой и превращающий её словами молитвы - в коленопреклоненную и кающуюся:

При этом я терпеть не могу зажравшихся аристократов, думающих только о себе и ни во что не ставящих тех, кто ниже их по иерархической лестнице. Например, меня этим принц Тальмон бесит (ну ещё и тем, что туп, как пробка). Боншана, пошедшего в восстание из эгоистических причин, я тоже не очень люблю. Всё же идея сословности мне близка только в смысле "каждое сословие полезно", а не в смысле "дворяне круты, а вы, третье - васятки".
Мне чужда идея незыблемости абсолютистского строя. Иногда я думаю, что окажись король поумнее, соблюдай он конституцию - и всё могло бы быть по-другому. Я надеюсь на эволюционный путь развития, поскольку во фразе "революция - тяжкая необходимость" ставлю ударение именно на "тяжкая".
Если бы мне дано было выбирать, за кого или что отдать жизнь в соответствующую эпоху - я отдал бы ей не за республику или монархию. Я бы отдал её за д'Эльбе - или хотя бы, как мечтается иногда, умер бы вместе с ним. Это хорошая компания для смерти.
А если бы жизнь не пришлось отдавать - я попросил бы Ларошжаклена дать мне пару уроков обращения с оружием и ныл бы д'Эльбе "Возьмите меня в адъютанты, ну пожалуйстаааа...". Д'Эльбе пугало бы такое хомячество)))
Мне вполне близки слова "свобода, равенство и братство" - мне не нравится окончание "...или смерть". Потому, что только лучшие из рода человеческого способны понять, что это выбор не для других - это выбор для себя.
Но республику строят далеко не лучшие люди - и вот некоторые поступки этих самых "не лучших" я иррационально не могу простить именно республике.
Я никогда не смогу простить официальному и полномочному представителю республики слов "Нет милосердия для разбойников - Республика строится на их крови!". Потому, что благом Республики он оправдал массовые убийства мирного населения и издевательства над пленными.
При этом я помню про Машкуль - и не собираюсь прощать его Шаретту, хотя, подозреваю, он допустил это не со зла, а просто потому, что придурок и не лечится. Я никогда не смогу оправдать насилие над безоружными и мирным населением - кто бы его не чинил.
Проблема в том, что "адские колонны" были официальной республиканской политикой. А официальной политикой вандейцев оставалось "Пощадите пленных!" - до тех пор, пока все, кто имел силу духа, честь и совесть быть милосердным, не погибли - первыми.

@темы: my opinion, вандейское

---

Коротко о жизни

Сижу с ангиной. Кажется, даже гнойной. Стрепсилс и Тантум Верде, без которых я скоро перестану удаляться от дома дальше, чем в пределах пешего хода - как мёртвому припарки. Рассасываю Тонзилотрен и надеюсь, что он поможет - при каждом сглатывании хочется взвыть, какое уж тут творчество, переводы и уборка квартиры...
Заметка на будущее - не пить холодное с больным горлом, даже если розовое анжуйское и очень хочется
***

Электра советует завести тумблер и прославиться. Не сказать, чтобы я был очень высокого мнения о собственных художественных способностях (людей в фас рисовать приспособился, не более того), но думаю реально завести. Хотя в смысле поиска вандейского контента там глухо, я проверял. Разве что незабвенный пост с Кателино и фразой "Я был(а) им в прошлой жизни". Глюколовы, глюколовы everywhere...

@темы: vita, дружеское, тлень