Сижу, страдаю над написанной до половины десятой главой.
Нет, ничего особенно страшного. После сцен с Анриеттой меня уже не испугает ни клеймение, ни распятие, ни сцены от лица Каррье, ни даже всё это вместе и приправленное появлением Шаретта в тексте.
Писать надо, меня совесть зажрала. А не идёт, вот хоть убей... Всё сместилось, перестроилось, а моя треклятая душевная организация судорожно пытается собраться во что-то определённое, не имея ни схемы, ни плана. Это всё равно, что сжечь мосты и остаться на незнакомом пустынном берегу без компаса и карты. Впереди, на самом горизонте, что-то маячит, но город это, замок людоеда или просто мираж?
Я уже не рыдаю, даже что-то делаю, но как меня вымотал последний месяц... Если бы я ходила на все пары - точно бы рехнулась, а так ничего, даже поддерживаю свой авторитет гения всея группы... Хотя делать ничего не хочется - ни проект по нелюбимым мною и откровенно доставшим декабристам, ни доклады по наполеонике и церкви во времена Меровингов - для этого надо оторвать свою тушку от слишком уютной кровати и тащиться на Китай-Город, а сил нет.
Медленно, по пятьсот слов добиваю главу. Рисую. Даже переводик умудрилась сделать...
Я закончу "Предателя".
Я должна.
Я справлюсь.

@темы: о себе любимом, vita

---

источник

Автор близко знал д'Эльбе и утверждает, что он, как и большинство дворян, был вынужден принять командование над крестьянами. Д'Эльбе был домосед, известный религиозностью и порядочностью, а также нежной привязанностью к своей жене, которая славилась своей добродетелью и образованностью(?), и чьи любовь и верность были засвидетельствованы её героической смертью. Она едва родила ребёнка, когда повстанцы призвали её мужа сражаться во имя Бога и короля. Д'Эльбе не хотел добровольно занимать опасную должность предводителя, покидая место, где он был безопасен и счастлив, и в то время ещё надеялся остаться, но, когда у него не осталось выбора, он подчинился неизбежному.

Да, ничего нового, но Маргарита же! И шевалье как-то трудненько дался перевод...но полно бездельничать!

@темы: переводы, вандейское

---

Закинул тут шевалье удочку гуглинга имени Буагарди в дебри рунета - и вытащил повесть с участием д'Эльбе. Аж в двух главах)))
www.proza.ru/2014/09/08/251
www.proza.ru/2014/10/15/271

Не скажу, что очень впечатлило, но образ д'Эльбе, при внешней несхожести, содержит главное:
" Конечно, я не могу быть уверен в вас до конца, де Гриз. Всегда остается какая-то степень риска.
Но почему-то мне хочется вам верить. Я мог бы расстрелять вас сразу. Но я не отношусь к людям, которые решают проблемы подобным образом." (c)

@темы: (с)тырено, вандейское, в белом венчике из роз впереди идёт д'Эльбе

---

Возникла в голове интересная теория.
Абстрагируйтесь от ситуации, даже если вы поймёте, о ком речь. Представьте, что вам двадцать с небольшим, вы до недавних пор командовали армией, с которой разлучились по, видимо, не зависящим от вас обстоятельствам. Вы знаете, что эта армия была разбита, а все сопровождавшие её беженцы - несколько десятков тысяч человек, в основном - женщины и дети - изрублены в капусту. И ничего с этим поделать не можете. Ах, да, среди этих беженцев была вдова вашего кузена и лучшего друга - по-видимому, единственный близкий вам человек в пределах Франции. Почти навереяка её тоже убили.
Вы сидите уже несколько недель в лесу, потихоньку вокруг вас собирается народ, желающий сражаться под вашим началом. А вы уже никого не хотите никуда вести, вы дошли уже до того, что несколько раз вслух сказали, что хотите умереть.
Вы ведёте их в бой. Вы побеждаете, но скажите - не тошнит ли вас ещё от крови и смерти? Меньше года назад вы были восторженным ребёнком, готовым героически и красиво сражаться за монархию, а теперь вы понимаете, что гражданская война, в которую вы втянуты по уши - дело совершенно мерзкое и чудовищное.
Скажите, вам не захотелось бы всё разом это прекратить? С родственниками проблем не будет - все сидят в Англии, у отца, помимо вас, ещё двое сыновей, а всё будет выглядеть так, словно вы героически погибли за дело монархии.
Как-никак, вы верующий человек. Может, не слишком тщательно исполняете все предписания, на мессы ходите не слишком часто, но явно искренне верите в Бога. Так что приставить пистолет к виску - явно не вариант. Но есть идея получше - "как добрый католик, не желающий пустить себе пулю в лоб..."(с) просто выскочить на линию огня и получить свои девять грамм свинца...

Вы точно уверены, что смерть Анри де Ларошжаклена была нелепой случайностью?

@темы: фаноны, вандейское, ангелоподобная личность

---

И ещё один флэшмоб

Пришло от  тереза-с-севера

1) Копируете список своих ПЧ.
2) Вычеркиваете тех, которых видели в реале.
3) Подчеркиваете тех, с кем бы хотелось встретиться
4) Выделяете жирным шрифтом тех, которые вам дороги.
5) Курсивом пишете имена тех, кого вам хотелось бы узнать поближе.
6) Те, которые оказались выделены каким-либо образом, постят это у себя в дневе.

Capricorn_me
cuivienen-arta
Electra_666
Margueritte Pol.
Merit6
RuNejа
TessaNoel
TimeWarLord
Viirra Ne Ne
~ Тенебринт ~
тереза-с-севера
Тиссель

@темы: флэшмоб, избранные и ПЧ

---

Меня осалил  TimeWarLord
Суть: Любой желающий размещает у себя в дневнике эту запись, а его ПЧ, друзья, подруги, или просто случайные встречные оставляют в комментариях под записью комплимент одному или нескольким качествам автора. Не важно, что Вы будете хвалить, главное - хвалить.
И обязательно осалить еще 5 человек.

 Инна ЛМ,  TessaNoel,  RuNeja,  Margueritte Pol., а Электру осалили и без меня)

@темы: флэшмоб, о себе любимом

---

Лазила по сайту вакансий для репетиторов...кто-то в Истре хочет научить ребёнка играть на арфе. Сразу ассоциация...
Да, сегодня день смерти Боншана, и единственный позитивный момент в этом - он недолго мучился.
Requiescat in pace, M. de Bonchamp...

@темы: вандейское, sempiterna memoria

---

Это должен был быть пост про битву при Шоле, а получилась исповедь. Кому не страшно - пусть читает не слишком трезвые откровения

Сегодня у нас 221 годовщина битвы при Шоле, да...
Здесь, наверное, должны быть красивые слова и стихи, но шевалье вообще с трудом дышит (в буквальном смысле слова - нервное), в жизни шевалье своё персональное Шоле, и лучше бы шевалье сейчас там сражался, честно. Можно было бы заслонить д'Эльбе собой и больше никогда не мучиться. "Р-раз - и наповал!"(с)
А серьёзно...в моей жизни остался только Бог, месье Морис и Электра. Три соломинки, за которые я цепляюсь всякий раз, когда вспоминаю, что на кухне заманчиво лежат запасы амитриптилина.
Старая жизнь снесена. С понедельника попытаюсь найти в себе силы жить заново. Найти работу, да надо на следующий год будет, наверное, переехать...
Напугал я вас? Извините. Реальный кошмар творится в моей жизни. Надеюсь найти в себе силы, хотя методы Электры предполагают нагрузку на печень, а вариант с антидепрами не катит - уже пройден и признан не лучшим.
И да. В мужском роде. Не знаю, наверное, сейчас так проще. Это потом я буду в роли ОЖП из "Сломанного" - раз уж Хоббиту это не надо - а сейчас шевалье нужны все силы для того, чтобы не сдохнуть и не сломаться - в ситуации, когда из ныне живущих в реале его поддерживает только Электра.
Твою кавалерию, это должен был быть пост о Шоле, о том, как вандейцы сражались, по словам Клебера, "словно тигры", о том, когда именно и почему они могли переломить ход сражения в свою пользу, но...не сейчас. Сейчас слишком тяжело и больно в реале...
Простите. Ещё почти год назад я до минимума сократил посты о жизни в своём дневнике. Думал, что никому не интересно. И сейчас так думаю, но мне нужна вся поддержка, которую я могу наскрасти в реале и виртуале. В реале у меня есть сумасшедшая мать, отец, которого я ненавижу, крёстная, которой после смерти единственного сына только моих истерик не хватало, Хоббит, которая невольно довела меня до последней черты, и от которой я бегу на другой конец света...и буду бежать.
Да. Про сумасшедшую мать,чтобы не было сообщений о том, что нехорошо оскорблять родителей. Моя мать - инвалид второй группы с диагнозом "маниакально-депрессивный психоз". И я врагу такого не пожелаю, чтобы самый родной человек превратился в одержимую бредовыми идеями истеричку, давящую шевалье на совесть. Ежедневно.
С отцом - отдельная история, которую я вряд ли расскажу, но этот человек меня предал и бросил на произвол судьбы как раз тогда, когда мне требовалась хоть какая-то поддержка.
Хоббита я невзаимно любил больше года, и Хоббит предпочёл мне другого человека. Поскольку френдзона для меня мучительна в буквальном физическом смысле слова (трясти меня перестало только после того, как я выпил полпузырька валерьянки и запил это коньяком...да, а потом я вешал шторы на шатающейся стремянке. В четвёртом часу утра) - я ушёл и заЧСилХоббита. Ещё нескольких сообщений я мог бы и не пережить.

Зато у меня есть Электра. Единственная, кто готов слушать мои бесконечные жалобы, кто принимает меня таким, какой я есть - со всей моей неуверенностью, кучей фобий, постоянными срывами и общей долбанутостью. Кому я и вправду, кажется, нужен - а для меня это важнее всего. Только это и не дало мне сожрать треклятый амитриптилин, это - да религиозные убеждения. Шевалье всё же христианин, хотя и паршивый донельзя, поэтому что-то с собой делать себе запретил. Хотя в нежном возрасте двенадцати лет резал себе вены и приучился пить вместо алкоголя лошадиные дозы успокоительного, вот как сейчас.

Вроде бы отпускает. Это должен был быть пост про Шоле, а получилась исповедь, не слишком, к тому же, трезвая. Стоило бы это удалить - но я хочу рассказать вам о себе. Поделиться. Вокруг меня тут собрались замечательные люди, которые, надеюсь, после всех офигительных историй меня не пошлют....под Шоле))). К тому же я не хочу больше умирать - я хочу жить, ради Электры, ради памяти месье Мориса. В памяти надежды нет - зато на неё саму есть надежда. Я ведь хочу подарить ему бессмертие и почёт в памяти людей. Он заслужил это, стократ заслужил...
У меня есть смысл и цель. Завтра я схожу на пары. Послезавтра я пойду в церковь - и как следует отчищу душу перед новым этапом жизни. Потом, что бы там ни было, я хорошенько выпью с Электрой, наверное, буду плакать - но уже не безнадёжно и не бесцельно. Проведу с ней выходные - с человеком, которому я зачем-то всё же нужен.
А потом начну жить.

Мой старый мир разрушен, словно Бастилия. Что вырастет - я не знаю, но я устал страдать. Устал с трудом вспоминать, когда в последний раз был счастлив хотя бы немного. Ну его к санкюлотам...
Новый мир строить...сначала было страшно. Теперь, кажется, я готов преодолеть даже перманентную социофобию - после разрыва с Хоббитом я эпически бесстрашен. Но в продавцы-консультанты МТС я не пойду всё равно, там такой спрос, словно руководство компании - каннибалы)))
Я снова улыбаюсь. Проклятье, снова сводит челюсти - меньше нервничать надо.
Теперь - меньше. Всё. Такой боли ещё долго не будет.
Успокоиться.
Плюнуть на четыре года безнадёжной псевдодружбы. Поблагодарить Хоббита за всё (в конечном итоге, даже месье Морисом я заинтересовался с её подачи...) - и бежать. Как шутили мы как-то с Электрой - вплавь через Ла Манш.
Кстати, забавно. Во всяком худлите люди, непривычные к крепким напиткам, морщатся и всё такое...со мной явно что-то не так. Я залпом пью шоты и попиваю благословенный, спасший меня "Хеннеси", початая бутылка которого многие годы стояла в шкафу, глазом не моргнув. Совсем дошёл до ручки)))) По этому поводу вспоминается героиня "Господ Головлёвых" - по паспортному имени мы тёзки - как она меланхолично напивалась. Нет, на фиг. Не хочу так жить,я ж не падшая актриса, а вполне приличный студиозус)))
И студиозусу пора спать, а то он завтра д/з не сделает.

@темы: о себе любимом, тлень, вандейское, the revolution of my life

---

Ещё одна черта моей прежней жизни - последняя! - отошла в прошлое.
Понадобились все силы для того, чтобы написать человеку, к которому я чувствую больше, чем дружбу (невзаимно, в том и беда), о том, что я ухожу из её жизни. Да, её.
Понадобилась валерьянка и коньяк, чтобы перестать после этого трястись и задыхаться. Понадобилась Электра - чтобы прекратить мучившую меня переписку.
Глава "Предателя" опять не выйдет в срок, потому, что до понедельника шевалье будет оплакивать прошлое. Плакать, молиться и пить.
С понедельника шевалье начнёт новую жизнь. Без Хоббита. Зато с надеждой.

@темы: the revolution of my life

---

Одногруппница писала статью о героях современной российской молодёжи, опрашивала нас...ну вы же поняли, да?)))

" Своей жизнью и смертью он подал мне пример, что даже среди морей крови и толп негодяев можно остаться Человеком с непоколебимым идеалом человечности"
kavnews.ru/obshestvo/geroi-sovremennoie-rossiie...

@темы: вандейское

---

Ещё немного мини-драбблов...

Случайно брошенная в переписке фраза - и всё, шевалье накрыло волной упоротости...

...Подкрадываться следовало внимательно и осторожно - цель его диверсии обладала поистине совиным слухом, а оправданий на случай провала шевалье придумать так и не смог - всё равно любые его самые веские оправдания звучали довольно жалко под этим строгим и неумолимым взглядом. Другого у объекта словно бы не имелось вообще - Шаретт не удивился бы, если с такими же холодными глазами, таким же бесстрастным тоном он делал бы предложение своей ненаглядной жёнушке.
На счастье, обьект сейчас стоял в одиночестве на самой глухой опушке, которую только и можно было отыскать близ лагеря. Шаретт понятия не имел, что тут делает святоша, хотя, наверное, мог бы выдвинуть дюжину предположений, но остановился на том, что тот просто устал от людей и хотел побыть в одиночестве.
Оставалось несколько шагов. Шевалье затаил дыхание, на цыпочках преодолел расстояние, протянул подрагивающую руку...
Д'Эльбе развернулся так резко, что Шаретт не успел даже отшатнуться - в грудь ему упёрлось дуло пистолета. Шевалье вымученно улыбнулся и поднял руки, в одной из которых была зажата обтрепавшаяся на концах атласная лента.
- Спокойно, месье д'Эльбе, это всего лишь ваша вечная головная боль.
Тот, однако, не торопился убирать оружие, даже явно узнав Шаретта.
- В-верните ленту, - с сухим раздражением выплюнул он. - И больше не с-смейте прикасаться ко мне, это ясно?
Волосы д'Эльбе, обычно тщательно причёсанные и заплетённые, рассыпались по плечам, и шевалье с лёгким удивлением понял, что они очень красивы - густые чёрные с проседью волосы, слегка вьющиеся и мягкие даже не вид. Невольно рука его дёрнулась проверить последний факт, но пистолет ещё сильнее вдавился ему в солнечное сплетение и Шаретт отступил.
- Да забирайте. - Он швырнул ленту на траву, и, когда д'Эльбе, убрав пистолет, поспешно наклонился, улучил момент и провёл пальцами по длинным прядям.
Действительно - мягкие.
- Шевалье, это уже с-слишком! - впервые на памяти шевалье д'Эльбе перешёл на крик. Шаретт даже отшатнулся, увидев, как в неприятно светлых и всегда холодных глазах сверкают бешеные огни. Он отступил.
- Но вам всё равно так очень идёт! - крикнул он уже с безопасного расстояния и, рассмеявшись в ответ на гневную отповедь, приглушённую расстоянием, почти бегом устремился обратно в лагерь...

@темы: вандейское, в белом венчике из роз впереди идёт д'Эльбе, свсм упрлс

---

Новый виток интересной жизни. Поскольку ОЖП из будущего сиквела "Предателя" планировалась быть списанной с реального человека, а человек ненавязчиво дал понять, что предпочтёт реальную жизнь и реальные отношения, теперь у меня перечёркнут весь сюжет, и я вообще не знаю, что делать, как быть и какого санкюлота творится.
Передо мной внезапно открылся мир. И мне страшно. Я боюсь этого мира настолько, что хочется снова назад, в вечную депрессию со всеми сопутствующими.
"И вдруг нам становится страшно что-то менять..." (с)

@темы: the revolution of my life

---

Коротко о жизни

Коллоквиум по средневековью с вопросом о ментальности я сдала так легко, что хочется даже поплясать. Не то, чтобы он был сложный, но когда ты пишешь работу за четверть отведённого времени и на "отлично" - это начинает убеждать тебя, что ты ещё не безнадёжна с профессиональной точки зрения.

***
Сто лет не играла в письменные ролёвки, теряю былую хватку - посты у меня меньше, чем у Электры. Но мне, как ни смешно это звучит, нравится играть за Лескюра. Проникая в возможный ход его мыслей (хотя у нас глобальная АУ), я проникаюсь к нему сочувствием - с таким суровым детством даже удивительно то, что его тараканы во внешних проявлениях ограничились власяницей. Кажется, из объекта высмеивания под номером один он трансформируеся в моём сознании в почти трагическую личность...

***
Пытаюсь стать взрослее и самостоятельнее. Приучить себя к мысли о том, что родители не всегда правы, но это ещё не повод их ненавидеть.
Насколько же всё запущено в моём сознании...

@темы: о себе любимом, vita, дружеское, вандейское, the revolution of my life

---

"Предатель", глава девятая.

Да, с опозданием, простите. Писать её было тяжело по многим причинам, некоторые я уже освещала в посте чуть ниже, некоторые связаны с самой главой - я, без преувеличения, описывала не просто ад - я описывала его, в том числе, и с точки зрения дьявола. ПОВа Каррье тут немного, и я до сих пор боюсь, не переборщила ли я с чернушностью, но я вижу его именно так - как...существо, которое наслаждается чужими страданиями.

Глава девятая. «Марионетка».

Он сидел в камере уже около суток и всё больше недоумевал – про него словно бы забыли. Д’Эльбе ожидал, что его немедленно бросят в пыточные подвалы и как минимум растянут на дыбе – но ничего подобного. Конечно, его немного побили перед тем, как швырнуть в камеру, но даже ничего не сломали. Не то чтобы д’Эльбе огорчал этот факт, но недоумение его всё возрастало.
В полдень в коридоре послышались шаги, и он внутренне напрягся, готовясь с достоинством встретить судьбу – и был почти разочарован, когда в камеру через прутья дверной решётки просунули кружку с водой и кусок чёрствого хлеба. Д’Эльбе подобрал всё до крошки – помимо того, что ему действительно хотелось есть, он руководствовался ещё и тем, что на следующий день его могут и не накормить.
В камере было прохладно, и д’Эльбе ежился, сидя в углу на грязной соломе, составлявшей единственную обстановку камеры. У противоположной стены в полу зияла зловонная дыра, и д’Эльбе постоянно порывался зажать нос.
Смеркалось. Когда шаги раздались в следующий раз – а на улице была уже кромешная темнота - д’Эльбе с большим трудом удалось собраться с духом. Возможно, Каррье и рассчитывал на то, что ожидание страданий может мучить человека не хуже иной пытки.
Звякнул ключ.
- Выходи, контра, - бросил безразличный голос, и д’Эльбе вышел, щурясь от света факелов. Руки тут же связали, оставив свободным один конец длинной верёвки, который намотал на кулак один из трёх молчаливых республиканцев. Они были похожи, словно братья – высокие и широкоплечие, в тёмной одежде и с незапоминающимися лицами.
Один из них, дёргая за верёвку, вёл д’Эльбе, словно щенка на поводке, двое других шли сзади. Внутренне напрягшись, бывший агент ждал спуска по сырой винтовой лестнице в пропитанную чужим страхом тьму…
Он не понимал уже ровным счётом ничего, когда они вышли за пределы тюрьмы и пошли по пустым улицам. Ни в одном доме не горело огней – Нант казался городом-призраком, и повсюду витал пусть порою и слабый, но отчётливый запах разложения.
Впереди засияли огни. Огромный двухэтажный особняк был ярко освещён и производил великолепное впечатление. Д’Эльбе вяло удивился, когда его конвоиры направились прямиком на свет, словно зачарованные мотыльки. Он чувствовал неясную угрозу, исходившую от этого дома, но не мог понять, какую именно.
Вестибюль неприятно поразил его кричащей безвкусной роскошью. Кажется, со всего Нанта стащили сюда предметы обстановки, причём отбирали их по единственному критерию – пусть блестит как можно больше. В коридоре, куда они прошли, было немногим лучше.
Издалека донеслись голоса и смех. Любопытство сжигало д’Эльбе, хотя он отчётливо понимал – скорее всего, ничего хорошего ему ждать не приходится.
Перед ним распахнулись двери залы, и он в первые секунды почти ослеп от яркого света множества свечей, он был оглушён шумом, хохотом, звоном бокалов…
Когда д’Эльбе, наконец, снова обрёл способность видеть, его глазам открылось совершенно неожиданное зрелище.
Каррье, вероятно, имел о светских приёмах представления столь же смутные, как и об умении со вкусом обставлять дом. Мебели в зале не было, только груды подушек, ковры, меха, словно в монгольском шатре. Повсюду виднелись бутылки вина и весьма аппетитные на вид закуски - д’Эльбе сглотнул голодную слюну.
И всюду были люди – республиканские чиновники и офицеры, уже слегка подвыпившие, перешучивались с дамами, чья добродетель была более чем сомнительна.
И посреди этого общества плебеев, игравших в аристократию, и шлюх, изображавших благородных дам, на мягком даже на вид диване восседал Каррье, самодовольно оглядывая присутствующих. Рядом с ним, словно закаменев, сидела девушка, даже в бесстыдном, кричащем наряде не похожая на остальных. Длинные светлые волосы скрывали её опущенное лицо, но в прямой осанке и изящном положении рук было с первого взгляда заметно благородное происхождение.
- Какая встреча, чёрт подери, какая встреча! – деланно изумился комиссар, кидая ленивый взгляд на д’Эльбе. – Ну что, сразу признаешься во всём – или мне приказать тебе помочь?
- Я ничего вам н-не скажу, - бесцветным голосом ответил д’Эльбе.
Каррье довольно потёр ладони.
- Так я и думал… Граждане приглашённые, - он повысил голос, - позвольте представить вам гвоздь нашей сегодняшней программы!
Разгоряченные, смеющиеся лица повернулись к нему.
- Сегодня мои подчинённые заставят говорить эту контру! Мы с вами услышим из первых уст о его гнусных преступлениях против Республики. Но я даю ему последний шанс – пусть говорит сейчас и не пострадает!
Д’Эльбе холодно покачал головой.
- Вот видите, граждане, эта тварь не ценит доброго отношения! Надо сбить с него спесь. Поль, Мишель, начинайте!
Верёвки упали с рук д’Эльбе. Не успел он обрадоваться, как его уже грубо схватили за плечо и потянули с него карманьолку, затем – рубашку. Он отчаянно, почти бессознательно схватился за одежду, но куда более сильные руки легко разжали его хватку.
Минуту он стоял, плотно закрыв глаза. Конвоиры крепко держали его за руки, пресекая инстинктивные попытки прикрыться. В зале раздались шуточки, заставившие д’Эльбе мучительно покраснеть.
Он нашёл в себе силы открыть глаза. Зеркало напротив во всей красе отразило его тщедушное тело, не прикрытое теперь даже исподним. Под жадными, глумливыми взглядами он чувствовал себя беззащитным и опозоренным, и почти обрадовался, когда его заставили развернуться спиной к обществу. Ловкие руки конвоира туго прикрутили его к массивному столбу, поддерживавшему галерею второго этажа.
Д’Эльбе начинал смутно догадываться о том, что ему уготовал Каррье – поэтому смог сдержать крик, когда на его спину с силой обрушилась плеть.
Дальнейшее он помнил крайне смутно. Кажется, он инстинктивно пытался вырваться, но на все его рывки в стороны палач только сильнее хлестал его по спине, рассекая кожу до крови. На пятом или шестом ударе д’Эльбе не выдержал и пронзительно вскрикнул, что вызвало дружный смех у присутствующих.
- Граждане, смотрите, как ловко работает Мишель, как ровно он кладёт удары. Какой глазомер, какой профессионализм!
- Ах, неужели гражданин Каррье, - звенел в ушах пьяный женский голос, - не мог найти для этого номера роялиста посимпатичнее? Мишель выше всяких похвал, но эти хилые мощи не вызывают у меня ничего, кроме отвращения.
- Хо-хо, дорогая, так тебе нравятся роялисты?
- Ах, милочка, да я прекрасно помню, как Мишель сочно отхлестал одного пару недель назад. У того была такая очаровательная фигурка, а как он кричал? Меня аж дрожь брала, до того славно…
Плеть равнодушно обжигала спину, пока д’Эльбе не перестал чувствовать сначала удары, а потом, кажется, и вообще что-либо...
Ведро холодной воды вернуло его в сознание.
- Гражданин Каррье, миленький, можно и мне тоже попробовать? – звенел нежный женский голос.
Ему вторил мужской:
- И мне, гражданин Каррье, давно хотел!
- И я!
- Мне тоже дайте!
Ленивый голос Каррье перекрыл все крики:
- В очередь, граждане. Каждый пусть бьёт по одному разу – и уступает место следующему.
Мгновения спустя боль пришла снова, рассекая неумелыми ударами уже не только спину – всё тело. Большинство ударов наносили женщины, слабо, но изощрённо, многие из них прежде, чем нанести удар, издевательски целовали его в щёку, отчего д’Эльбе передёргивало, и к горлу подступала тошнота.
Внезапно всё прекратилось. Д’Эльбе услышал за спиной медленные, тяжёлые шаги. Сильно запахло дешёвым вином, крепким табаком и смертью.
- Говори, - почти прошептал Каррье ему на ухо. – Говори.
Губы д’Эльбе настолько пересохли, что он не мог выдавить из себя ни звука. Комиссар сунул ему в лицо свой бокал и почти силком заставил выпить несколько глотков. На голодный желудок этого хватило, чтобы слегка опьянеть, чтобы боль приутихла.
- Н-никогда. Ни за что, - с трудом выдохнул д’Эльбе. В следующую секунду голова его чуть было не оторвалась – с такой силой Каррье влепил ему пощёчину.
- Мишель!
Плеть равнодушно обожгла мокрую от крови спину.
Дальше он не помнил ничего.
***
Сознание возвращалось медленно, тяжело. Не сразу д’Эльбе смог понять, что лежит на сложенном вдвое шерстяном одеяле, под которым прощупывался тонкий слой соломы.
«Тюрьма…» - он с трудом восстановил в памяти события прошлого, дёрнулся – и застонал от резкой боли в иссеченном теле.
После этого долго ничего не происходило. Мучительно хотелось пить, но не было сил даже поднять голову – и оставалось только облизывать пересохшие губы распухшим языком, да тщетно надеяться на чьё-то милосердие…
Лёгкие шаги, раздавшиеся в коридоре, вызвали у него слабый интерес – вряд ли это был тюремщик или Каррье. К его удивлению, по ту сторону решётки загремели ключами, раздалось щёлканье замка, и нежный женский голос произнёс с искренним состраданием:
- Боже, что они с вами сделали…
Где-то на краешке мутного сознания мелькнуло узнавание, но он никак не мог припомнить, где уже слышал этот голос. Одно он знал точно – это было годы и годы назад.
Женщина, тем временем, опустилась рядом с ним на краешек его убогой постели. Д’Эльбе почувствовал, как его осторожно пытаются приподнять, и постарался сдержать стон. В губы ткнулся край глиняной чашки, и д’Эльбе жадно, захлёбываясь выпил восхитительно прохладную воду до дна.
Он снова лежал на животе, а женщина промывала его раны, судя по всему – слабым спиртовым раствором. Сильно щипало, но это было почти приятно в сравнении с пыткой.
- К-кто вы?
Рука, водящая по рассеченной коже мокрой тряпицей, вздрогнула.
- Разве это так важно?
- Хотелось б-бы знать, кто в Н-нанте оказался столь милосердным п-посреди всех ужасов.
«И как этот человек прошёл мимо караульных…» - добавил он про себя.
Раздался судорожный вздох. И, когда д’Эльбе уже не надеялся получить ответ, женщина глухо ответила:
- Когда-то вы знали меня как Анриетту де Люссан. Если бы судьба сложилась чуть иначе, я могла бы стать женой лучшего человека из тех, что я встречала, но стала наложницей последнего мерзавца.
Д’Эльбе содрогнулся всем телом и, не обращая внимания на боль, с трудом приподнялся и обернулся.
Женщине не было ещё и тридцати. Бледное её лицо можно было бы назвать красивым, если бы не пустое, кукольное выражение светло-зелёных глаз. Даже вульгарное, бесстыдное платье не смогло придать ей распутный вид.
- Как…к-как это случилось? – выдавил он с трудом.
Анриетта перевела на него взгляд пустых глаз.
- Всех, кому не повезло родиться с приставкой «де», посадили в тюрьмы ещё в первый месяц Вандеи, но обращались ещё довольно сносно, пока не прибыл… - она помедлила и с явным усилием вытолкнула из себя имя - …Каррье. Начались казни. Отец попал на гильотину в числе первых, а мать и сёстры…Каррье обещал их помиловать, если я буду…благосклонной, - последнее слово Анриетта выплюнула с омерзением, на лице её на секунду появилось такое выражение, будто она сейчас заплачет – и д’Эльбе почти хотел этого, почти хотел, чтобы она выплеснула свою боль, пусть даже на него, лишь бы не видеть в её глазах этой страшной пустоты – но женщина мгновенно справилась с собой, и её лицо снова приняло бесстрастное выражение статуи.
Он судорожно пытался найти слова, но не смог подыскать ничего лучшего, чем жалкое:
- Мне жаль…
- Вам не о чем жалеть, - бесстрастно отвечала женщина. – Вы ничем мне не обязаны.
- Т-тогда почему вы сидите з-здесь, почему заботитесь обо м-мне? – Силы оставили д’Эльбе. Он снова опустился на постель, сожалея, что не может больше видеть лица Анриетты – но в какой-то мере он испытал и облегчение от этого факта.
Женщина долго молчала. Она успела промыть оставшиеся раны и даже укрыть д’Эльбе каким-то тёплым и мягким то ли одеялом, то ли отрезом ткани – пленник только сейчас начал понимать, насколько успел замёрзнуть в ледяной камере…а одежду так и не вернули. Он мгновенно вспыхнул, осознав, что ещё недавно он беседовал с женщиной, будучи наг, словно новорождённый, и даже воспоминание о том, что она уже видела его обнажённым во время пытки, не избавило его от смущения до конца.
Д’Эльбе уже не ждал ответа Анриетты, когда, наконец, она, судорожно вздохнув, заговорила. Так прорывает плотину – ещё недавно нельзя было вытянуть из человека ни слова, и вот он уже взахлёб рассказывает тебе о своей беде.
- А я ведь когда-то любила вас. Нет, не думайте, вы не разбили мне сердце, но я всерьёз надеялась стать вашей женой. Когда вы предпочли мадемуазель д’Отрив, я не была потрясена, мир не перевернулся – но я сожалела. И больше всего я сожалела в последние несколько месяцев с тех пор, как он…пожелал меня.
Кажется, я начала уже сходить с ума, - продолжала она, - я не думала ни о чём, просто машинально запихивала в себя еду, засыпала, передвигалась, словно сомнамбула. Но я увидела вас, человека, который небезразличен мне до сих пор, и я понадеялась…
Анриетта судорожно всхлипнула, но справилась с собой и закончила сдавленным голосом:
- Понадеялась, что если я хоть немного позабочусь о вас, то хоть один человек на этой земле вспомнит меня с теплотой.
Он ощупью нашёл её ледяную руку и крепко сжал.
- Я никогда н-не забуду вашей з-заботы, Анриетта.
Он не мог видеть, как женщина со странной смесью жалости и пронзительной нежности протянула руку, и только ощутил ласковое прикосновение к своим спутанным грязным волосам…
***
Стены тюрьмы слегка пошатывались, а может, это его самого шатало – Каррье не думал. Его аристократочка совсем отбилась от рук – надо же, тварь, средь бела дня улизнула! Надо бы поучить её, как своевольничать, контру проклятую…
Запинавшийся через слово гвардеец сообщил ему, что Анриетту видели возле входа в тюрьму, и Каррье направился туда, предварительно допив остатки арманьяка и вышвырнув пустую бутыль из окна – улица отозвалась пронзительным криком боли, и комиссар расплылся в широкой усмешке. Эх, хорошо с контрой бороться, а потом и отдохнуть от трудов праведных не зазорно, вот как сейчас…
Он, пошатываясь, шёл по коридору темницы. К кому бы она здесь наведывалась? Мать и сёстры этой шлюшки вообще в другой темнице – нет, что-то здесь нечисто…
Несколько секунд он тупо таращился на открывшуюся его глазам сцену – его женщина, нагло, не скрываясь, держала за руку полудохлую выпоротую контру, того больше – гладила роялиста по голове.
Когда решётчатая дверь с грохотом распахнулась, и комиссар возник в проёме, голубки друг от друга аж отпрыгнули.
- Ка-акая пастораль…твою мать… - с трудом ворочая заплетающимся языком пробормотал Каррье, широко улыбаясь. Ненавистный роялист смотрел на него всё с тем же ледяным спокойствием – а Анриетта боялась. Каррье чувствовал её страх, словно волк – и это ему нравилось.
Он подошёл, спотыкаясь, и с неожиданной для мертвецки пьяного силой схватил её за волосы, накручивая их на кулак.
- Время платить по счетам, шалава, - выдохнул Каррье в исказившееся лицо женщины. Запах страха становился всё сильнее, соблазнительно щекоча ноздри, в низу живота и между ног начал разливаться жар.
- Не смейте…не смейте так обращаться с ней… - мерзкий блеющий голос заставил комиссара оттолкнуть от себя послушно попятившуюся женщину и развернуться к пленнику.
Без лишних слов Каррье ударил его ногой в щёку, потом – под рёбра, и ещё раз. Только когда роялист судорожно сжался в комок, закрывая руками окровавленное лицо, комиссар вспомнил, что его хорошо было бы оставить в живых, а значит – отыграться следовало на ком-то другом.
Он снова обернулся к застывшей в углу Анриетте, усмехнулся и одним привычным движением расстегнул ремень…
***
- …А теперь пошла вон, - негромко и неожиданно холодно бросил Каррье давящейся рыданиями Анриетте. Та, подняв на секунду безучастный взгляд на своего мучителя, машинально поправила смятую разорванную юбку и, прихрамывая, вышла в коридор.
Роялист уже очнулся. Вид у него был не лучший, даже Каррье передёрнуло от отвращения – но в глазах на смену спокойному равнодушию пришло куда более знакомое комиссару чувство – ненависть.
- Как тебе представление? – ухмыльнувшись, Каррье подошёл к нему и легонько пнул носком сапога, привлекая внимание.
- Вы…вы…будьте в-вы прокляты…дьявол!
- Уже, - комиссар наклонился, ласково улыбаясь, и неожиданно сильно стиснул пальцы на тощем горле пленника. – Плевать на суеверия, на вашего распятого бога и умильных мадонн, но я дьявол. Я буду преследовать всех, кто не верен республике!
Он наклонился чуть ниже и добавил уже тише:
- Но ты ещё можешь исправиться. Скажи мне всё, что знаешь об измене – и я прощу тебя, роялист.
- Мне н-не нужно ваше прощение, - словно бы успокаиваясь, пленник снова заговорил холоднее, и это взъярило комиссара. Он сильнее стиснул пальцы на горле роялиста.
- Нет, тварь, ты скажешь! Ты скажешь, иначе я переломаю тебе все кости, я разрежу тебя на куски, но прежде… - Каррье оскалился в похабной усмешке - …отымею тебя, словно последнюю шлюху!
Запах страха снова щекотал ему ноздри, нового, неизвестного прежде страха. Комиссар пожалел, что потратил весь свой пыл на аристократочку – иначе бы даже непритязательный вид жертвы вряд ли остановил его.
- Я ничего вам не скажу, - упрямо прошептал роялист побелевшими от страха губами.
Каррье досадливо съездил ему кулаком по скуле и поднялся на ноги.
- Тогда лежи здесь и дохни в собственном ссанье, роялистский выродок! - они напоследок сплюнул прямо в лицо содрогнувшемуся пленнику и вышел, хлопнув дверью.
Осталось хорошенько наказать аристократочку…
***
Он не помнил, сколько часов лежал, скорчившись в мокром тряпье и соломе, дрожа от холода и кусая губы от боли. Несколько зубов после побоев Каррье угрожающе шатались, рёбра при каждом движении пронзала острая боль – перелом? Д’Эльбе охватило тупое оцепенение – если бы сейчас в камеру вошёл комиссар, он мог бы делать с пленником всё, что захотел, словно с куклой.
Серый рассвет, забрезжив в узком зарешёченном окне, заставил д’Эльбе пошевелиться и приоткрыть глаза. Звук капели, чириканье пролетавшей мимо птицы – эти звуки казались странно неуместными здесь, в земном подобии ада.
Он попытался встать, и, после множества неудачных попыток, ему удалось сначала сесть, а потом – и подняться на подгибающиеся ноги. Корка запекшейся крови треснула, причиняя сильную боль, но д’Эльбе, кажется, даже не заметил этого. В три заплетающихся шага он достиг оконной решётки и, судорожно схватившись за неё, всматривался и вслушивался.
***
…Каррье снова был пьян, но на ногах держался твёрдо. Сегодня к привычной к нему ненависти в душе Анриетты примешивался страх неизвестности – что за наказание выдумает для неё комиссар?
- Граждане, выводите! – кивнул он солдатам. Расступились присутствующие – и чиновники, и военные, все – лизоблюды, и Анриетта увидела свою семью.
Мать страшно постарела и осунулась за те месяцы, что они не виделись. Эрмина и Жаннетт, десятилетние близняшки, жались к ней и испуганно смотрели по сторонам.
- Для чего ты привёл их сюда? – глухо спросила Анриетта. Каррье широко улыбнулся, что не предвещало ничего хорошего.
- Пора Луизетте поработать! – воскликнул он. По одному мановению его руки из рядов присутствующих выступил солдат с ножницами.
Только когда последние золотистые пряди близняшек упали на покрытую мокрым снегом мостовую, Анриетта с тошнотворным ужасом осознала смысл сказанного.
- Нет! – она рванулась вслед солдатам, уводившим заключённых к гильотине, стоявшей чуть в стороне. Каррье крепко схватил её за руку и медленно повёл к месту казни.
- Смотри, - комиссар вцепился в её волосы, не давая отвернуться. Девочки, осознав, что их ожидает, заплакали, начали вырываться. Мадам де Люссан шла к гильотине спокойно и с достоинством.
Её голова покатилась первой.
- Мама! – кто это кричал? Эрмина? – Мама! Анриетта, спаси нас, сестрёнка! – хлёсткий звук удара заставил девочку захлебнуться собственным криком.
По белому лицу Анриетты катились слёзы. Лезвие гильотины поднималось и опускалось ещё дважды, каждый раз что-то навеки обрубая в сердце.
Анриетта думала, что уже ничто в мире не сможет тронуть её, но это чувство развеялось прахом, стоило ей только взглянуть в чёрные провалы глаз Каррье. Один этот взгляд заставил её трястись от страха – она боялась того, что он ещё может придумать.
И не зря.
- Гвардейцы роты Марата! – его громкий голос покрыл всю площадь. Отряд его любимцев, отборных нелюдей, встрепенулся, их взгляды разгорелись предвкушением. – Вы заслужили развлечение – эта аристократочка – ваша!
В висках стучала кровь. Безумный взгляд Каррье, радостный рёв, множество грубых рук, с звериной жадностью срывающих с неё одежду – всё смешалось и перевернулось вместе со всей вселенной в её широко распахнутых глазах, всё потонуло в её безмолвном, так и не прозвучавшем крике…
***
…Д’Эльбе медленно, словно в бреду разжал пальцы, сполз по стене и, стоя на коленях, с ужасающей тупой размеренностью начал биться головой о каменную стену.

@темы: твАрения, "Предатель", вандейское, в белом венчике из роз впереди идёт д'Эльбе

---

Буагарди и Золотая рыбка

Концовка не самая смешная, увы. Ну, как смогла)))

...В первый раз закинул Буагарди удочку - вытащил лишь старый башмак. Второй раз закинул - зацепился за корягу, уронил шляпу да выразился непечатно, распугав высокоморальную стайку плотвы.
В третий рез закинул Буагарди удочку и вытащил он рыбку, да не простую, а золотую. И молвит ему рыбка человечьим голосом:
- Отпусти меня, доблестный роялист, я тебе ещё пригожусь!
Отвечал ей доблестный роялист:
- Ещё как пригодишься, любезная рыбка, ибо, судя по тому, что ты со мной говоришь, в следующий раз нам понадобится закуска...
- Не ешь меня, доблестный роялист, я за это тебе три желания исполню!
Поскрёб Буаганди в затылке, растрепав донельзя и без того кривую причёску.
- Ну, для начала, не могла бы ты, любезная, монархию восстановить?
Хлоп! Бах! Дзынь! Исчез Национальный Конвент, рассыпались в прах гильотины, а восьмилетний Луи-Шарль с интересом ощупывает корону Карла Великого - а она всё норовит с головы у него свалиться.
- Второе - чтобы маменька мадемуазель де Керкадьо не прогнала меня, нищеброда, с порога, и отдала бы мне руку Жозефины.
Бах! Дзынь! Хлоп! Мадам де Керкадьо, благо её с реставрацией из темницы освободили, по лбу себя хлопнула.
- Доченька Жозефина, поди сюда - да приоденься! Придёт месье де Буагарди твоей руки требовать - тут же отдам, а аккурат на твоё пятнадцатилетие вы и поженитесь!
Заулыбалась Жозефина, ручки к груди прижала. Любит она Буагарди всем своим сердцем - ну и пусть он беден, как церковная мышь, с милым, говорят, и в шалаше рай...
- И третье - чтобы перестал проклятый Пьер Гатэн приходить и рыбу пугать. Какой раз спрашивает: "По какому праву ты тут расселся со своей корявой жердиной вместо удочки" - и так, рыбка, спрашивает громко, что не то что плотва - старый сом в омут уходит, право слово, хоть ныряй за ним.
И молвит рыбка смущённо:
- Извини, Буагарди, а можно я лучше что-нибудь попроще? Ну хочешь - замок тебе, не хуже, чем у Тремуйлей, хочешь - золота и славы, титулов там...
Отвечал роялист:
- Не нужна мне слава и богатство, хочу я жить с милой Жозефиной пусть в бедности, но в покое и счастье, а на досуге предаваться романтичной рыбалке и видами любоваться.
Помялась рыбка, похлопала жабрами и призналась:
- Прости, Буагарди, да только...Пьер Гатэн ещё двадцать лет назад поймал, да только пьяный был - только и смог проблеять, дескать, хочу аристократу проклятущему, хоть самому плохонькому, жизнь испортить...двадцать лет ждал человек, надеялся, уж и не чаял...пожалей его, а? Пусть его куражится...

@темы: твАрения, вандейское, немного хихихи, шуанское, Колдун и его колдунства

---

А пока шевалье не написал главу, он позволит себе выложить старый-престарый юмор по "Отблескам Этерны". Единственное, кстати, что по ним писал шевалье.
ficbook.net/readfic/2449076

@темы: твАрения, ОЭ

---

Думаю, я должна это написать.
Господа, читающие "Предателя"! Глава пишется, хотя и по страничке в день, и со скрипом. Я постараюсь её дописать как можно быстрее, но дело в том, что сейчас в моей жизни начал твориться какой-то больной кошмар. Я, возможно, напишу об этом пост, но не сейчас. Вкратце - самые дорогие мне люди загнали меня на грань сумасшествия и продолжают это делать, даже не сознавая своей ошибки. Это больно, это страшно, я это переживу. Сейчас я просто кручусь в водовороте дз, пар, поиске работы и попытках осознать, как выбраться из предсуицидального состояния, в котором я живу последние года три - и которое больше не желаю терпеть. Знаю, по моим постам это было не слишком заметно, но я, как выяснилось, могу врать даже самой себе.
Простите, на главу почти нет ни времени, ни сил. Мне очень трудно ломать привычные рамки, преодолевать социофобию и пытаться справляться самостоятельно. Меня полчаса трясло после телефонного собеседования, у меня почти нет сил на домашнее задание, я махнула рукой на половину лекций и просто пытаюсь не сломаться.
Пожелайте мне удачи...

@темы: vita, the revolution of my life

---

Прослушать или скачать The Burning of Auchindoun бесплатно на Простоплеер

Второй день напеваю.

Сейчас нашла текст - понятно, почему я понимаю со слуха с пятого на десятое, он вообще не royal english, а смесь английского и шотландского...

Текст

As I gaed doon by Fiddichside
On a May mornin'
I met wi' Willie Macintosh
An 'oor before the dawnin'

"Turn again, turn again
Turn again I beg ye
If ye burn Auchindoun
Huntly he will heid ye"

"Heid me or hang me
It will never grieve me
I'll burn Auchindoun
Although the life 'ud leave me"

As I gaed doon by Fiddichside
On a May mornin'
Auchindoun was in a bleeze
An 'oor before the dawnin'

"Crawin', crawin'
For a' yer crouse crawin'
Ye've burnt yer crops an' tint yer wings
An 'oor before the dawnin'

As I gaed doon by Fiddichside
On a May mornin'
I met wi' Willie Macintosh
An 'oor before the dawnin'

"Turn again, turn again
Turn again I beg ye
If ye burn Auchindoun
Huntly he will heid ye"

@темы: музыка, folk is not dead!

---

Коротко о жизни

Шевалье по ночам:


Шевалье по утрам:

@темы: о себе любимом, картинкофлуд, (с)тырено

---

Самомотиватор на случай очередного нытья о тяжёлой жизни

Идее уже, наверное, год, но воплотила только сейчас - заодно и новый авик с д'Эльбе из французского комикса сделала...

@темы: вандейское, в белом венчике из роз впереди идёт д'Эльбе