- Allons enfants de la Patrie, Le jour de gloire est arrivé ! - Мы посидим.(с)
(Потихоньку разгребаю черновики)
Для начала то, что я уже говорил - у него прекрасный язык. Да, я понимаю не всё, без словаря только общий смысл, иногда только благодаря примерам, которые он приводит на каждое утверждение. Но вот, например, несколько цитат в моём (признаться, не сильно хорошем) переводе.
Две Церкви, два отечества противостояли друг другу. Война уже в душах, гражданская война всегда поселяется в душах, прежде чем разразиться.
Горожане были проповедниками революции, многие окончили своё апостольское служение,
добровольно пойдя на смерть. Два отечества, земное и небесное - оба равно имели своих мучеников.
Это был пролог того рискованного предприятия, что привело скромного торговца-разносчика к высшему рангу, к смерти, к славе.
Приливной волне невозможно сопротивляться.
Габори, на мой взгляд, до сих пор не превзойдён никем, возможно - и не будет. Огромное количество использованных источников, масштаб проделанной работы - а он писал весь корпус работ не один десяток лет - всё это роднит его труд с какими-нибудь Магдебургскими центуриями или Acta Sanctorum - то есть с несравненными памятниками научного подвига. Плюс к этому сравнительная непредвзятость - он стоит над партиями, он понимает республику, он понимает вандейцев, и для него происходящее сродни личной трагедии - ведь он уроженец Атлантической Луары, тех самых мест забавно, что в соседней с местом его рождения коммуне делают моё любимое вино). Там прошли адские колонны, а память о них въелась, должно быть, в самые хромосомы жителей тех мест.
Я во многом чувствую своё, как ни пафосно звучит, духовное родство с ним - он так же, как и я, обожал историю, переживал её, как свою собственную жизнь, пропускал через себя. Я чувствую сходство в мыслях и, наверное, характере.
Не знаю, как ему удалось сохранять одновременно сочувствие ко всем и беспристрастный, чуть горький взгляд. Он вполне спокойно пишет - вот вандейцы расстреляли, например, офицера национальной гвардии, у которого пятеро детей сиротами остались, а вот они ликуют вокруг трофейных пушек, покрытых чужой кровью. И про республиканцев то же самое - но я не знаю, как надо прокачать в себе снисхождение к человеческой природе, чтобы не ненавидеть ни тех, ни других. Чтобы сострадать всем. Чтобы, в некотором роде...любить всех, о ком пишешь, какими бы они не были.
В какой-то мере Габори полубог.
Для начала то, что я уже говорил - у него прекрасный язык. Да, я понимаю не всё, без словаря только общий смысл, иногда только благодаря примерам, которые он приводит на каждое утверждение. Но вот, например, несколько цитат в моём (признаться, не сильно хорошем) переводе.
Две Церкви, два отечества противостояли друг другу. Война уже в душах, гражданская война всегда поселяется в душах, прежде чем разразиться.
Горожане были проповедниками революции, многие окончили своё апостольское служение,
добровольно пойдя на смерть. Два отечества, земное и небесное - оба равно имели своих мучеников.
Это был пролог того рискованного предприятия, что привело скромного торговца-разносчика к высшему рангу, к смерти, к славе.
Приливной волне невозможно сопротивляться.
Габори, на мой взгляд, до сих пор не превзойдён никем, возможно - и не будет. Огромное количество использованных источников, масштаб проделанной работы - а он писал весь корпус работ не один десяток лет - всё это роднит его труд с какими-нибудь Магдебургскими центуриями или Acta Sanctorum - то есть с несравненными памятниками научного подвига. Плюс к этому сравнительная непредвзятость - он стоит над партиями, он понимает республику, он понимает вандейцев, и для него происходящее сродни личной трагедии - ведь он уроженец Атлантической Луары, тех самых мест забавно, что в соседней с местом его рождения коммуне делают моё любимое вино). Там прошли адские колонны, а память о них въелась, должно быть, в самые хромосомы жителей тех мест.
Я во многом чувствую своё, как ни пафосно звучит, духовное родство с ним - он так же, как и я, обожал историю, переживал её, как свою собственную жизнь, пропускал через себя. Я чувствую сходство в мыслях и, наверное, характере.
Не знаю, как ему удалось сохранять одновременно сочувствие ко всем и беспристрастный, чуть горький взгляд. Он вполне спокойно пишет - вот вандейцы расстреляли, например, офицера национальной гвардии, у которого пятеро детей сиротами остались, а вот они ликуют вокруг трофейных пушек, покрытых чужой кровью. И про республиканцев то же самое - но я не знаю, как надо прокачать в себе снисхождение к человеческой природе, чтобы не ненавидеть ни тех, ни других. Чтобы сострадать всем. Чтобы, в некотором роде...любить всех, о ком пишешь, какими бы они не были.
В какой-то мере Габори полубог.