- Allons enfants de la Patrie, Le jour de gloire est arrivé ! - Мы посидим.(с)
Я - не знаю, каким образом - умодрилась сдать латынь на пять. Честно - не знаю.
А ещё я вспомнила, что давненько не делала переводов и взялась за дело. Обнаружился один очень милый отрывок и, вдобавок, эпизод из мемуаров Тюрро. Я не знаю, за что он так любил д'Эльбе, но я с удовольствием перевожу эти дифирамбы, хотя они очень печальны. Кто-то может обвинить меня в том, что я несу в мир только положительную точку зрения на личность д'Эльбе, но отрицательную несут и без меня. И много чего ещё несут - смерть, разрушение, депрессняк и ахинею.
Перед битвой при Люсоне (page 189-190)
...в этот раз Лескюр командовал операцией.
Good start! То есть генералиссимус у нас д'Эльбе, а командует парадом Лескюр. Более того, когда вандейцев в этой битве разбили наголову, все ещё виноватых искали... То, что Лескюр носился с проектом этой битвы, как дурень с писаной торбой, все успели забыть, ага. Это Вандея, бессмысленная и беспощадная.
Довольеый тем, что Шаретт согласился принять участие в операции, он обращался с шевалье с величайшей вежливостью. "Какую позицию вы бы хотели занять на поле боя?" - спросил он. Шаретт с типичной для него бравадой ответил: "Ближайшую к врагу". Увидев, что эта фраза вызвала улыбку д'Эльбе, он яростно продолжил: "Я мог бы захватить город в одиночку с моими шестью тысячами человек!"
С учётом того, что вандейцы проиграли, звучат слова Шаретта попросту глупо. А д'Эльбе что, и улыбаться теперь нельзя? Что ему ещё остаётся делать - с командования сдвинули, мнения особо не спросили, один ярый оппозиционер командует операцией и старательно обхаживает другого - в этой ситуации только улыбаться и остаётся. Можно, конечно, всех перестрелять, но это ж д'Эльбе...
<...>На рассвете следующего дня, 14 августа, вся армия быоа выстроена в две шеренги. Д'Эльбе в сопровождении своего штаба, включая принца де Тальмона, объезжал линии. Сравнявшись с отрядами, которыми командовал Шаретт, принц, чья личная храбрость не извиняет его глупости, предполагая, видимо, что его происхождение даёт ему право обращаться к людям Шаретта без разрешения от их командира или д'Эльбе, повернул свою лошадь и крикнул, обращаясь к людям Марэ и Реца (to the Maraichins and Peydretz): "Я надеюсь, что вы будете сражаться, как должно. Посмотрите на парней из Анжу - они покажут вам [qui vous font la barbe]."*
Побледнев от гнева, Шаретт яростно ответил: "Я не сомневаюсь в храбрости ваших солдат, но я отвечаю за храбрость собственных. Если люди Анжу и Мэна будут храбро сражаться сегодня, я ручаюсь, что люди Марэ и Реца превзойдут их." Слова эти запечатлелись в сердцах его людей, и они решили показать свою храбрость.
Тальмону - премия "идиот Вандеи 1793", Шаретту за хвастовство в предыдущем отрывке - в детсад, признать за д'Эльбе право на реабилитацию после общения с этими фруктами. Воистину, "детство мужчины трудно только в первые 40 лет"
Из мемуаров Тюрро (page 171-172)
[Предводители Королевской Католической армии] немогли простить д'Эльбе то, что он стал главнокомандующим, как не могли простить и его способностей. Лескюр, д'Отишан и прежде всего принц де Тальмон жаждали для себя верховного главнокомандования. Шаретт, не менее амбициозный, присвоил командование армией Нижнего Пуату, которая, как и Королевская Католическая армия, должна была бы находиться под командованием генералиссимуса. Однако они завидовали не Шаретту, но д'Эльбе, Боншану и [chef du conseil]**. Это недовольство долго зрело, и после завхвата Сомюра*** началось разделение.
Постоянные успехи Католической армии усилили личные претензии, и усилили амбиции младших офицеров. Начались интриги <...>
Партия, противостоявшая д'Эльбе, часто оказывалась в большинстве: его планы на конкретные операции, которые были столь успешны в прошлом, были часто отвергнуты. Каждый предводитель хотел командовать отрядами в своём собственном уделе и создавать свой собственный план кампании. Таким образом операции совершались всё более назависимо, и д'Эльбе с Боншаном всё больше вытеснялись из активного участия в делах. Так другие предводители хотели сохранить за собой все средства к успеху - только лишь к индивидуальному успеху. Они надеялись занять места тех лидеров, что выдвинулись блпгодаря своим военным способностям, преданности долгу и успеху на полях сражений. Эти распри имели самые печальные последствия для восстания и были главной причиной поражения вандейских роялистов.
Здесь я скажу только то, что мнение Тюрро в какой-то мере подверглось влиянию д'Эльбе, и за словами революционного генерала можно увидеть слова генерала роялистского. К сожалению, всё это звучит слишком правдоподобно для простого самооправдания.
*Этот отрывок у автора не переведён. Но не думаю, что Тальмон сделал комплимент
**(примечание автора) Неясно, кого имеет в виду Тюрро - маркиза Донниссана или епископа Агры, имевшего то же звание.
*** 9 июня
А ещё я вспомнила, что давненько не делала переводов и взялась за дело. Обнаружился один очень милый отрывок и, вдобавок, эпизод из мемуаров Тюрро. Я не знаю, за что он так любил д'Эльбе, но я с удовольствием перевожу эти дифирамбы, хотя они очень печальны. Кто-то может обвинить меня в том, что я несу в мир только положительную точку зрения на личность д'Эльбе, но отрицательную несут и без меня. И много чего ещё несут - смерть, разрушение, депрессняк и ахинею.
Перед битвой при Люсоне (page 189-190)
...в этот раз Лескюр командовал операцией.
Good start! То есть генералиссимус у нас д'Эльбе, а командует парадом Лескюр. Более того, когда вандейцев в этой битве разбили наголову, все ещё виноватых искали... То, что Лескюр носился с проектом этой битвы, как дурень с писаной торбой, все успели забыть, ага. Это Вандея, бессмысленная и беспощадная.
Довольеый тем, что Шаретт согласился принять участие в операции, он обращался с шевалье с величайшей вежливостью. "Какую позицию вы бы хотели занять на поле боя?" - спросил он. Шаретт с типичной для него бравадой ответил: "Ближайшую к врагу". Увидев, что эта фраза вызвала улыбку д'Эльбе, он яростно продолжил: "Я мог бы захватить город в одиночку с моими шестью тысячами человек!"
С учётом того, что вандейцы проиграли, звучат слова Шаретта попросту глупо. А д'Эльбе что, и улыбаться теперь нельзя? Что ему ещё остаётся делать - с командования сдвинули, мнения особо не спросили, один ярый оппозиционер командует операцией и старательно обхаживает другого - в этой ситуации только улыбаться и остаётся. Можно, конечно, всех перестрелять, но это ж д'Эльбе...
<...>На рассвете следующего дня, 14 августа, вся армия быоа выстроена в две шеренги. Д'Эльбе в сопровождении своего штаба, включая принца де Тальмона, объезжал линии. Сравнявшись с отрядами, которыми командовал Шаретт, принц, чья личная храбрость не извиняет его глупости, предполагая, видимо, что его происхождение даёт ему право обращаться к людям Шаретта без разрешения от их командира или д'Эльбе, повернул свою лошадь и крикнул, обращаясь к людям Марэ и Реца (to the Maraichins and Peydretz): "Я надеюсь, что вы будете сражаться, как должно. Посмотрите на парней из Анжу - они покажут вам [qui vous font la barbe]."*
Побледнев от гнева, Шаретт яростно ответил: "Я не сомневаюсь в храбрости ваших солдат, но я отвечаю за храбрость собственных. Если люди Анжу и Мэна будут храбро сражаться сегодня, я ручаюсь, что люди Марэ и Реца превзойдут их." Слова эти запечатлелись в сердцах его людей, и они решили показать свою храбрость.
Тальмону - премия "идиот Вандеи 1793", Шаретту за хвастовство в предыдущем отрывке - в детсад, признать за д'Эльбе право на реабилитацию после общения с этими фруктами. Воистину, "детство мужчины трудно только в первые 40 лет"
Из мемуаров Тюрро (page 171-172)
[Предводители Королевской Католической армии] немогли простить д'Эльбе то, что он стал главнокомандующим, как не могли простить и его способностей. Лескюр, д'Отишан и прежде всего принц де Тальмон жаждали для себя верховного главнокомандования. Шаретт, не менее амбициозный, присвоил командование армией Нижнего Пуату, которая, как и Королевская Католическая армия, должна была бы находиться под командованием генералиссимуса. Однако они завидовали не Шаретту, но д'Эльбе, Боншану и [chef du conseil]**. Это недовольство долго зрело, и после завхвата Сомюра*** началось разделение.
Постоянные успехи Католической армии усилили личные претензии, и усилили амбиции младших офицеров. Начались интриги <...>
Партия, противостоявшая д'Эльбе, часто оказывалась в большинстве: его планы на конкретные операции, которые были столь успешны в прошлом, были часто отвергнуты. Каждый предводитель хотел командовать отрядами в своём собственном уделе и создавать свой собственный план кампании. Таким образом операции совершались всё более назависимо, и д'Эльбе с Боншаном всё больше вытеснялись из активного участия в делах. Так другие предводители хотели сохранить за собой все средства к успеху - только лишь к индивидуальному успеху. Они надеялись занять места тех лидеров, что выдвинулись блпгодаря своим военным способностям, преданности долгу и успеху на полях сражений. Эти распри имели самые печальные последствия для восстания и были главной причиной поражения вандейских роялистов.
Здесь я скажу только то, что мнение Тюрро в какой-то мере подверглось влиянию д'Эльбе, и за словами революционного генерала можно увидеть слова генерала роялистского. К сожалению, всё это звучит слишком правдоподобно для простого самооправдания.
*Этот отрывок у автора не переведён. Но не думаю, что Тальмон сделал комплимент
**(примечание автора) Неясно, кого имеет в виду Тюрро - маркиза Донниссана или епископа Агры, имевшего то же звание.
*** 9 июня
-
-
19.06.2014 в 04:19-
-
19.06.2014 в 05:26Спасибо, и пусть тебе повезёт с физикой
-
-
19.06.2014 в 11:39-
-
19.06.2014 в 13:53