- Allons enfants de la Patrie, Le jour de gloire est arrivé ! - Мы посидим.(с)
Славно подискутировал в твиттере за "Поворот", за лучшего женского персонажа. Я топил за Мэри, считая Анну эгоисткой и искательницей приключений на свои части тела, мой оппонент топила за Анну, считая Мэри терпилой. Я уже делал недавно пост о том, что не существует терпил, есть ублюдки, которые пользуются человеческой добротой и доверием, а потом ржут "ха, терпила", поэтому особо не остановлюсь на этом, хотелось бы записать две последовательные мысли, которые посетили меня после дискуссии.
Немного о том, почему прекрасен пейринг Фарамира и Эовин, и что на самом деле отказ Эовин от того, чтобы браться в дальнейшем за меч - это вообще не мизогинияВ детстве меня жутко возмущало то, что Эовин в конце книги говорит, что ну их, эти сражения, я не хочу больше сражаться, лучше стану целительницей. Да и вообще многие трактуют это как то, что профессор считал, то типа женщинам не место на войне, пусть сидят на кухне (эти люди, видимо, не читали Сильм, где есть как минимум Халет и её амазонки, о которых говорится вполне в положительном ключе).
Думаю, утверждение о том, что профессор мизогин, не выдерживает никакой критики. Человек, создавший историю Берена и Лютиэн, опять же Халет, опять же Галадриэль...словом, значительное количество активных женских персонажей, которые сами выбирают свою судьбу, правят королевствами, сражаются с врагом (не обязательно с оружием в руках), вообще-то дохрена прогрессивен по меркам того времени. (Чуть отклоняясь от темы - а ещё он с удовольствием читал книжки своей бывшей ученицы Мэри Рено, где прямым текстом были слэш и фемслэш, а ещё он убеждал её, что ни к чему брать мужской псевдоним).
В "Законах и обычаях эльдар", когда говорится о гендерных различиях у эльфов, говорится, что единственное различие - эльфийки ("нисси") крайне редко берутся за оружие. Опять же, вроде дискриминация, но если посмотреть с другой стороны...
Тут нужно вспомнить, что Толкин участвовал в Первой мировой, и сохранил о ней самые жуткие воспоминания. Вот что он сам писал по этому поводу в предисловии ко второму изданию ВК:
Для того, чтобы полностью прочувствовать тяжесть военной тьмы, нужно побывать под ней лично, но спустя годы всё чаще забывается, что быть схваченным войной в юношеском возрасте в 1914-м ничуть не менее ужасно, чем в 1939-м и последующих годах. В 1918-м почти все мои близкие друзья были мертвы.
Дело не в том, что Толкин считает войну делом, которое не подходит женщинам. Дело в том, что он в принципе ненавидит войну, как, кстати, и Фарамир, который во многом был его селф-инсертом. Фарамир воспринимается многими персонажами (в частности, собственным отцом) как слабовольный, поскольку он рассматривает войну не как свою жизнь (что не норма по меркам Людей Запада, в частности и гондорцев, но норма по меркам народа, многие годы живущего в состоянии войны, больше напоминающей агонию), а как неприятную обязанность, которую, тем не менее, нужно исполнять в совершенстве, потому что иначе война сметёт всё, что тебе дорого. Фарамир с грустью говорит о том, что его народ потерял значительную часть своего духа, стал ближе к Людям Сумерек, которые не покоряются тьме, не злы по своей природе, но их историей и условиями жизни обусловлен и их культ военной доблести и славной смерти (тут у Толкина ещё отсылки к концепции северного мужества и почему он с ним не согласен, но это отдельная тема, в которой я не очень шарю, потому что никогда не был знатоком всего корпуса текстов Толкина).
Если отойти от Фарамира, то сам Толкин говорил, что ближе всего по духу ему хоббиты, которые народ исключительно мирный, но если попытаться их поработить или завоевать - они будут отчаянно бороться за свой привычный образ жизни.
Теперь к Эовин. Она, собственно, выросла в культуре Людей Сумерек - роханцы в числе лучших их представителей, но у них очень чётко прослеживается характерный культ воинской доблести и смерти в бою. По сути это сквозит во всех сценах подготовки к битве или сражения с их участием, но особенно - на Пеленноре, когда Эомер думает, что и дядя, и сестра мертвы и в отчаянии хочет только героически погибнуть. Эовин, в общем-то, тоже хочет только героически погибнуть, и задолго до этого. Думаю, несчастная влюблённость в Арагорна тут только отягчающий фактор, а не причина.
Нигде не сказано, что роханское общество мизогинно, но можно обойтись и без этого. Вся жизнь Эовин - история о том, как вокруг неё умирают дорогие люди, а она должна сидеть и ждать, вернутся ли они. Её отец погиб в бою, когда ей было семь лет (а мать умерла от горя год спустя), она осталась круглой сиротой в чужом доме. Её кузен и брат были воинами, которые защищали границы от постоянных набегов орков, и она была вынуждена ждать и бояться, что они вернутся к ней в гробу (и с Теодредом произошло именно это). Параллельно она наблюдала, как Теоден, говоря современным языком, впадает в маразм, как он слушает человека, который явно желает зла её семье (а её саму не отказался бы трахнуть, не особенно интересуясь её согласием) - и она ничего не может сделать. Она не может встретить опасность лицом к лицу, она практически лишена возможности быть субъектом действия, даже в отношении своей собственной судьбы.
Вроде бы всё налаживается, Теоден приходит в себя, Гриму изгоняют, и тут и дядя, и брат (последние живые члены её семьи) отправляются на битву, из которой вряд ли вернутся живыми. а её оставляют на важной, ответственной должности, но в которой она опять же ограничена в действиях. Она может только выполнить какие-то действия по защите населения, но не вправе встретиться с врагом лицом к лицу и героически погибнуть.
А когда они всё же возвращаются с победой из-под Хельмовой Пади - ей снова говорят оставаться, отпускать дядю и брата навстречу смертельно опасной битве, а человека, в которого она влюблена - на верную смерть на тропу мёртвых. Тут и влюблённость, и осточертевшее чувство собственной беспомощности и неполноценности, и того, что её мнение никого не интересует, и желание стать значительной так, как, возможно, не хочется ей, но как диктует её культура - погибнуть, обрести значительность и избавиться от страха и страданий...
Эовин, мне кажется, в глубине души совершенно не хотела сражаться, точно так же, как и Фарамир. При этом они жили в атмосфере того, что наиболее уважаемый член общества - воин, а всё остальное - по остаточному принципу.
И Эовин говорит слова про то, что она хочет стать целительницей после того, как Фарамир говорит, что предлагает ей не жалость, а любовь (а значит - и уважение). Он упоминает, что её горе заставило его обратить на неё внимание - думаю, и потому, что Фарамир сострадательный от природы, и потому, что он точно так же потерял близких, точно так же боялся их терять, точно так же был в тени. И точно так же вне культа воинской доблести. По сути он говорит ей: не нужно ничего доказывать, не нужно умирать. Я здесь, я предлагаю тебе жизнь, в которой тебе не придётся браться за меч, потому что я буду уважать тебя просто так, да и не будет больше войны (только что пришло известие о победе над Сауроном). Я предлагаю тебе не разрушать, а созидать. Я предлагаю тебе любовь - а значит и уважение, и понимание, и...не знаю, как сказать, творчество? Потому что именно с этим словом у меня ассоциируется гармоничный союз в мире Толкина.
Видимо, и правда до понимания этого пейринга нужно дорасти. Дорасти до понимания,, что военная доблесть переоценена, и, что ещё важнее - что ты не должен завоёвывать уважение и любовь. Если тебя действительно любят - тебя любят просто так.
И то, что Эовин говорит, что она хочет стать целительницей, как мне кажется, дополнительно символизирует то, что вместе они смогут пережить свои потери и жить в том мире, к созиданию которого приложат руку - мире без войны.
про действительно сильных персонажейВторая мысль не совсем нова, но я открыл её новые грани. Дело в том, что то, что многие мои любимые персонажи - военные, отнюдь не значит, парадоксальным образом, что мне нравится в них именно это. С детства я не любил боевики и считал их скучными. С детства я не любил истеричных персонажей обоего пола, которых так любят выставлять свободолюбивыми страдающими натурами. Я предпочитал определения "с жиру бесятся", "звездострадают", ну и прочие, довольно...обесценивающие.
Наверное, дело в том, что во-первых я считаю, что если ты хочешь показать силу, то дать пистолет в руки персонажу - самое простое и топорное, что можно сделать. Как и лишить его всех эмоций.
Но есть ещё и во-вторых. Я искренне считаю, что гораздо больше внутренней силы не у того, кто выделывается, истерит, плюёт на социальные нормы и на чужие судьбы. Гораздо больше силы в том, чтобы думать о других. О том, чтобы из-за твоего сиюминутного желания не свалиться в проблемы самому и не подставить окружающих. Выбрать не свои сиюминутные желания, а долгосрочную перспективу. Вообще не поддаваться порывам, как любят говорить, сердца, а на самом деле - эмоций и гормонов.
Вообще сила - в рассудке. Я не люблю интриганов, но я люблю персонажей, настроенных на диалог и разговор. Прямолинейных, как полководцы, но предпочитающих стол переговоров. Готовых сражаться за то, во что они верят, но ненавидящих насилие. Идейных, но тех, чья идея - это милосердие, понимание, сотрудничество, мирное сосуществование, попытка понять другого и желание увидеть понимание у оппонента, диалог - культур, политических течений, религий... Спокойное достоинство. Тяжёлые моменты в судьбе, которые повлияли на героя или героиню, но не сломали их внутренний стержень. Ценность мирной жизни и каких-то простых радостей. Вообще простота и близость к народу, непафосность. В то же время существование какого-то близкого круга и особенно близкого человека, за которого можно умереть и убить (даже вразрез с концепцией милосердия, никогда не простив себе подобное отступление).
Можно писать ещё долго. Первый из таких персонажей - д'Эльбе, но есть и Марин Ле Пен, есть и те же Фарамир и Эовин, есть Деорнот и Камарис из "Ордена Манускрипта", есть Макиэн и Тернбулл из "Шара и Креста", есть Людвиг ван Нормайенн из "Стража", есть...да много их. Увы, не так много, как хотелось бы, ибо всё больше популярны дерзкочики обоего пола, в которых на самом деле мало что есть, кроме пустого фанфаронства.
Немного о том, почему прекрасен пейринг Фарамира и Эовин, и что на самом деле отказ Эовин от того, чтобы браться в дальнейшем за меч - это вообще не мизогинияВ детстве меня жутко возмущало то, что Эовин в конце книги говорит, что ну их, эти сражения, я не хочу больше сражаться, лучше стану целительницей. Да и вообще многие трактуют это как то, что профессор считал, то типа женщинам не место на войне, пусть сидят на кухне (эти люди, видимо, не читали Сильм, где есть как минимум Халет и её амазонки, о которых говорится вполне в положительном ключе).
Думаю, утверждение о том, что профессор мизогин, не выдерживает никакой критики. Человек, создавший историю Берена и Лютиэн, опять же Халет, опять же Галадриэль...словом, значительное количество активных женских персонажей, которые сами выбирают свою судьбу, правят королевствами, сражаются с врагом (не обязательно с оружием в руках), вообще-то дохрена прогрессивен по меркам того времени. (Чуть отклоняясь от темы - а ещё он с удовольствием читал книжки своей бывшей ученицы Мэри Рено, где прямым текстом были слэш и фемслэш, а ещё он убеждал её, что ни к чему брать мужской псевдоним).
В "Законах и обычаях эльдар", когда говорится о гендерных различиях у эльфов, говорится, что единственное различие - эльфийки ("нисси") крайне редко берутся за оружие. Опять же, вроде дискриминация, но если посмотреть с другой стороны...
Тут нужно вспомнить, что Толкин участвовал в Первой мировой, и сохранил о ней самые жуткие воспоминания. Вот что он сам писал по этому поводу в предисловии ко второму изданию ВК:
Для того, чтобы полностью прочувствовать тяжесть военной тьмы, нужно побывать под ней лично, но спустя годы всё чаще забывается, что быть схваченным войной в юношеском возрасте в 1914-м ничуть не менее ужасно, чем в 1939-м и последующих годах. В 1918-м почти все мои близкие друзья были мертвы.
Дело не в том, что Толкин считает войну делом, которое не подходит женщинам. Дело в том, что он в принципе ненавидит войну, как, кстати, и Фарамир, который во многом был его селф-инсертом. Фарамир воспринимается многими персонажами (в частности, собственным отцом) как слабовольный, поскольку он рассматривает войну не как свою жизнь (что не норма по меркам Людей Запада, в частности и гондорцев, но норма по меркам народа, многие годы живущего в состоянии войны, больше напоминающей агонию), а как неприятную обязанность, которую, тем не менее, нужно исполнять в совершенстве, потому что иначе война сметёт всё, что тебе дорого. Фарамир с грустью говорит о том, что его народ потерял значительную часть своего духа, стал ближе к Людям Сумерек, которые не покоряются тьме, не злы по своей природе, но их историей и условиями жизни обусловлен и их культ военной доблести и славной смерти (тут у Толкина ещё отсылки к концепции северного мужества и почему он с ним не согласен, но это отдельная тема, в которой я не очень шарю, потому что никогда не был знатоком всего корпуса текстов Толкина).
Если отойти от Фарамира, то сам Толкин говорил, что ближе всего по духу ему хоббиты, которые народ исключительно мирный, но если попытаться их поработить или завоевать - они будут отчаянно бороться за свой привычный образ жизни.
Теперь к Эовин. Она, собственно, выросла в культуре Людей Сумерек - роханцы в числе лучших их представителей, но у них очень чётко прослеживается характерный культ воинской доблести и смерти в бою. По сути это сквозит во всех сценах подготовки к битве или сражения с их участием, но особенно - на Пеленноре, когда Эомер думает, что и дядя, и сестра мертвы и в отчаянии хочет только героически погибнуть. Эовин, в общем-то, тоже хочет только героически погибнуть, и задолго до этого. Думаю, несчастная влюблённость в Арагорна тут только отягчающий фактор, а не причина.
Нигде не сказано, что роханское общество мизогинно, но можно обойтись и без этого. Вся жизнь Эовин - история о том, как вокруг неё умирают дорогие люди, а она должна сидеть и ждать, вернутся ли они. Её отец погиб в бою, когда ей было семь лет (а мать умерла от горя год спустя), она осталась круглой сиротой в чужом доме. Её кузен и брат были воинами, которые защищали границы от постоянных набегов орков, и она была вынуждена ждать и бояться, что они вернутся к ней в гробу (и с Теодредом произошло именно это). Параллельно она наблюдала, как Теоден, говоря современным языком, впадает в маразм, как он слушает человека, который явно желает зла её семье (а её саму не отказался бы трахнуть, не особенно интересуясь её согласием) - и она ничего не может сделать. Она не может встретить опасность лицом к лицу, она практически лишена возможности быть субъектом действия, даже в отношении своей собственной судьбы.
Вроде бы всё налаживается, Теоден приходит в себя, Гриму изгоняют, и тут и дядя, и брат (последние живые члены её семьи) отправляются на битву, из которой вряд ли вернутся живыми. а её оставляют на важной, ответственной должности, но в которой она опять же ограничена в действиях. Она может только выполнить какие-то действия по защите населения, но не вправе встретиться с врагом лицом к лицу и героически погибнуть.
А когда они всё же возвращаются с победой из-под Хельмовой Пади - ей снова говорят оставаться, отпускать дядю и брата навстречу смертельно опасной битве, а человека, в которого она влюблена - на верную смерть на тропу мёртвых. Тут и влюблённость, и осточертевшее чувство собственной беспомощности и неполноценности, и того, что её мнение никого не интересует, и желание стать значительной так, как, возможно, не хочется ей, но как диктует её культура - погибнуть, обрести значительность и избавиться от страха и страданий...
Эовин, мне кажется, в глубине души совершенно не хотела сражаться, точно так же, как и Фарамир. При этом они жили в атмосфере того, что наиболее уважаемый член общества - воин, а всё остальное - по остаточному принципу.
И Эовин говорит слова про то, что она хочет стать целительницей после того, как Фарамир говорит, что предлагает ей не жалость, а любовь (а значит - и уважение). Он упоминает, что её горе заставило его обратить на неё внимание - думаю, и потому, что Фарамир сострадательный от природы, и потому, что он точно так же потерял близких, точно так же боялся их терять, точно так же был в тени. И точно так же вне культа воинской доблести. По сути он говорит ей: не нужно ничего доказывать, не нужно умирать. Я здесь, я предлагаю тебе жизнь, в которой тебе не придётся браться за меч, потому что я буду уважать тебя просто так, да и не будет больше войны (только что пришло известие о победе над Сауроном). Я предлагаю тебе не разрушать, а созидать. Я предлагаю тебе любовь - а значит и уважение, и понимание, и...не знаю, как сказать, творчество? Потому что именно с этим словом у меня ассоциируется гармоничный союз в мире Толкина.
Видимо, и правда до понимания этого пейринга нужно дорасти. Дорасти до понимания,, что военная доблесть переоценена, и, что ещё важнее - что ты не должен завоёвывать уважение и любовь. Если тебя действительно любят - тебя любят просто так.
И то, что Эовин говорит, что она хочет стать целительницей, как мне кажется, дополнительно символизирует то, что вместе они смогут пережить свои потери и жить в том мире, к созиданию которого приложат руку - мире без войны.
про действительно сильных персонажейВторая мысль не совсем нова, но я открыл её новые грани. Дело в том, что то, что многие мои любимые персонажи - военные, отнюдь не значит, парадоксальным образом, что мне нравится в них именно это. С детства я не любил боевики и считал их скучными. С детства я не любил истеричных персонажей обоего пола, которых так любят выставлять свободолюбивыми страдающими натурами. Я предпочитал определения "с жиру бесятся", "звездострадают", ну и прочие, довольно...обесценивающие.
Наверное, дело в том, что во-первых я считаю, что если ты хочешь показать силу, то дать пистолет в руки персонажу - самое простое и топорное, что можно сделать. Как и лишить его всех эмоций.
Но есть ещё и во-вторых. Я искренне считаю, что гораздо больше внутренней силы не у того, кто выделывается, истерит, плюёт на социальные нормы и на чужие судьбы. Гораздо больше силы в том, чтобы думать о других. О том, чтобы из-за твоего сиюминутного желания не свалиться в проблемы самому и не подставить окружающих. Выбрать не свои сиюминутные желания, а долгосрочную перспективу. Вообще не поддаваться порывам, как любят говорить, сердца, а на самом деле - эмоций и гормонов.
Вообще сила - в рассудке. Я не люблю интриганов, но я люблю персонажей, настроенных на диалог и разговор. Прямолинейных, как полководцы, но предпочитающих стол переговоров. Готовых сражаться за то, во что они верят, но ненавидящих насилие. Идейных, но тех, чья идея - это милосердие, понимание, сотрудничество, мирное сосуществование, попытка понять другого и желание увидеть понимание у оппонента, диалог - культур, политических течений, религий... Спокойное достоинство. Тяжёлые моменты в судьбе, которые повлияли на героя или героиню, но не сломали их внутренний стержень. Ценность мирной жизни и каких-то простых радостей. Вообще простота и близость к народу, непафосность. В то же время существование какого-то близкого круга и особенно близкого человека, за которого можно умереть и убить (даже вразрез с концепцией милосердия, никогда не простив себе подобное отступление).
Можно писать ещё долго. Первый из таких персонажей - д'Эльбе, но есть и Марин Ле Пен, есть и те же Фарамир и Эовин, есть Деорнот и Камарис из "Ордена Манускрипта", есть Макиэн и Тернбулл из "Шара и Креста", есть Людвиг ван Нормайенн из "Стража", есть...да много их. Увы, не так много, как хотелось бы, ибо всё больше популярны дерзкочики обоего пола, в которых на самом деле мало что есть, кроме пустого фанфаронства.
@темы: Средиземье, о себе любимом, my opinion