Снова перевод из "Знамён Короля" в честь 222-ой годовщины битвы при Шоле. Часть из этого я уже переводил, часть - новое.
И да, я аплодирую тому, как Клебер постебался над удирающим Каррье И уже не первый год умиляюсь печальному, но трогательному зрелищу д'Эльбе на руках у Пьера Кателино. И умиляюсь тому, что д'Эльбе уступил место Боншану, раненому куда серьёзнее - то была их последняя встреча...

(225-226)

Утром 17 октября Клебер был информирован хозяйкой дома, где он остановился, что в сорок восемь часов Шоле будет атакован. Клебер немедленно сказал своим коллегам быть настороже и готовиться "идти прямо на врага". Марсо и другие генералы утвердили его план, но малодушный Лешель и другие комиссары, за исключением Мерлена из Тионвилля, были против. Лешель, между прочим, не принимал участия в последующем сражении и оказался на поле битвы лишь тогда, когда всё было кончено. Безвестный тогда Каррье, который был одним из комиссаров, позже стал известным благодаря убийствам и утоплениям тысяч безвинных жителей Нанта, сбежал при первых звуках выстрелов.* Тионвилль, с другой стороны, несмотря на то, что был гражданским, принимал активное участие в сражении и проявил отвагу.
Два часа спустя события оправдали предосторожности Клебера. На рассвете вандейская армия в приподнятом боевом духе и с новым вооружением отправилась от Бопрео к Шоле.
Вандейскими отрядами командовали основные лидеры - генералиссимус д'Эльбе, Боншан, Ларошжаклен, Мариньи, Стоффле и Руаран. Только Шаретт, увлечённый своей полунезависимой войной, и Лескюр, вышедший из строя по причине ранения, отсутствовали. Принц Тальмон, вопреки приказу, уже пересёк Луару, чтобы поддержать (совершенно несвоевременно) Отишана, которого он открыто называл не заслуживающим доверия.
Последующие подсчёты касательно этой решающей битвы составлялись в разных источниках. Все они различаются в деталях, даже в том, сколько отрядов присутствовало с каждой стороны. Подсчёты ДЖ. Вальтера (40 тыс. вандейцев против 28 тыс. республиканцев) несколько преувеличены. Силы были более или менее равны, и армии в совокупности насчитывали около 45 тыс. человек.
К середине дня 17 октября вандейцы столкнулись с передовыми отрядами республиканцев. Мушкетные огни грянули по всей линии, "ужасающие и поражающие, словно десять тысяч барабанов, застучавших в единый миг", как писал Буйе де Сен-Андре.
Клебер и Марсо держали свои позиции против вандейцев в центре, несмотря на отступление генерала Миллера, который, видя ужасающую борьбу, развернулся и в беспорядке отступил в Шоле. Таким бешеным был натиск крестьян, что, проложив себе дорогу сквозь ряды майнцев, они проникали в город, захватывали республиканскую артиллерию и направляли её против "синих". Клебер, однако, ещё имел 10-й майнцский батальон в резерве. Согласно свидетельству Пуарье де Бове, тогда батальон выдвинулся в парадном строю, с повязками на головах, под бой барабанов и пение Марсельезы. Вандейцы отступили, бросив захваченные орудия, но чуть позже снова пошли в атаку. Битва продолжилась в ночи. В темноте республиканский генерал Аксо провёл блестящий маневр, атаковав фланг вандейцев. Вандейская армия в этот момент сконцентрировалась на небольшом пространстве, и это был момент, которого дожидался Марсо , который ещё сохранил свою артиллерию. Его тщательно замаскированные пушки в этот момент открыли огонь по сбившейся в кучу крестьянской армии, скопившейся возле оврага Ла Майошер. Результат оказался гибельным. Те, кто не были убиты картечью, оказались сметены кавалеристами Бопюи. Общий криг поднялся среди крестьян: "К Луаре, к Луаре!"
В битве д'Эльбе был ранен в грудь, а Боншан смертельно ранен в живот картечью. Оба генерала были незамедлительно вынесены в тыл: Боншан - на наспех смастерённых носилках, в то время как д'Эльбе, словно ребёнка, вывез на руках верховой офицер в сопровождении двух солдат.** "В свете горящих деревьев" - пишет Пуарье де Бовэ - "вся армия наблюдала за этой трагической сценой. Вид двух предводителей, смертельно раненых, подавлял наших солдат, они потеряли весь запал, что до сих пор сохранялся в них. Источник, подпитывавший их храбрость был сломан и они, растерянные и неспособные к дальнейшим действиям, покинули поле боя"
Ларошжаклен, оставшись с горсткой солдат, скомандовал отступление. Клебер не преследовал его.
"Так закончился этот кровавый и памятный день, - писал Клебер. - Враг потерял 12 пушек, по большей части 12-го калибра. Никогда прежде они не оказывали такого сопротивления, и никогда ими не командовали так хорошо, но в то же время с такими трагическими результатами. Восставшие сражались, словно тигры, наши солдаты - словно львы...только в моей дивизии я потерял четырнадцать полевых офицеров и членов штаба и всех моих соратников из майнцской армии".
Д'Эльбе был отнесён в Бопрео и размещён в доме мадам де Боннэ (Bonnay), дамы-роялистки, которая окружила его своей заботой. В девять вечера Боншана принесли туда же. Дом, однако, был слишком мал для того, чтобы приютить обоих генералов, и д'Эльбе, который выглядел раненым менее серьёзно, был перевезён в телеге, запряжённой волами, на соседнюю ферму, в сопровождении Пуарье де Бовэ. В своих мемуарах де Бовэ рассказывает нам, как он спросил генералиссимуса, будут ли у него какие-либо распоряжения. "Д'Эльбе ответил: "Ах, мой друг, в моём состоянии это выше моих возможностей".
"Должны ли мы оборонять Бопрео?" - спросил я.
"Что вы ещё можете сделать?" - ответил д'Эльбе, - "я не знаю ничего лучше, что вы бы могли."


*Говорят, что Клебер, бывший свидетелем его трусости, крикнул своим гренадерам: "Пропустите гражданина комиссара, он будет убивать после победы".
** Этим офицером был Пьер Кателино, младший брат первого генералиссимуса.