[annedhiver]

Внезапно на полтора часа зачитался монографией Мягковой "Необъяснимая Вандея" (и это при том, что полдня читал к семинару по отечке двести страниц статистики и комментариев к ней ). Попадаются вполне интересные моменты, например, автор вскользь упоминает, что, в отличие от остальных регионов северо-запада в Бретани был намного выше процент священников из местных жителей. Комментария не даётся, но было внезапно очень радостно самому увидеть причину на поверхности - на большей части территорий Бретани по-французски говорили разве что дворяне (причём не уверен, что даже для них он был родным и естественным языком общения собственно, моя неуверенность сполна реализована в фанфиках про Буагарди, где думает и в большинстве случаев говорит он вполне себе по-бретонски, а по-французски говорит с сильным акцентом и даже с заметными ошибками).
А вообще надо бы освежить в памяти, где в Бретани был распространён собственно бретонский, а где - галло.
П.С. Посмотрел. Бреан находится примерно на стыке распространения бретонского и галло. Ситуация начинает становиться ржачной
П. П. С. Или даже не на стыке *вцепляется зубами в свой фанон и не отдаёт* Буду оправдываться тем, что распространение французского шло в основном в городах (оно по городам и считается), а уж на каком языке говорили жители деревни...
(Галло, конечно, тоже, фактически, отдельный язык, но далеко не так романтично наделить персонажа им в качестве родного языка. У нас тут Оссиан или где? Даёшь классические позы умирающего гладиатора и прочие извращения! )

***

Подумал о том, что моих любимых персонажей (как автора в первую очередь) можно разделить на две категории.

многабуков про характеры, оригинальных и не только персонажей

Первую я люблю как раз потому, что очень хорошо понимаю. Это персонажи-интроверты, до какой-то степени социофобы, их отношение к миру варьируется от опасливо-недоверчивого до откровенно панического. Они интеллектуалы, не видят своей жизни без книг и периодически задалбывают всех своими литературными увлечениями. Имеют очень узкий круг друзей, степень взаимопонимания с которыми, на самом деле, зависит от удачи, но, по сути, оно никогда не бывает полным, хотя отношения всегда очень тёплые, со стороны друга - в чём-то покровительственные, вне зависимости от его характера и уровня эмоциональной зрелости. Гуманисты, либо вообще неспособны решить проблему насильственным путём, либо в случае крайней необходимости заставляют себя это делать, что пагубно сказывается на их нервной системе.
Обладают тяжёлым детством, да и вообще там есть с чем поработать психологу, потому что к своему совершенно разнообразному возрасту, как правило, нажили себе как минимум невроз. Если брать соционику, то они, как правило, Достоевские либо нетипируемые, в зависимости от тяжести психологических травм.
Среди вандейцев к таким персонажам можно отнести д'Эльбе и Лескюра, но подобные образы я создавал и раньше. Я уже рассказывал, например, про Седрика, являвшегося просто олицетворением тлена и страданий (его образ успешно перетёк в Лескюра, который теперь активно страдает за себя, окружающих, веру, короля, отечество и просто за компанию - и его хочется закутать в одеялко и поняшить), в принципе в моём разросшемся альтернативном Средиземье часто встречались различные вариации этого образа. Например, Хабиба аль-Фидах из упоротой антиутопии про захват Харадом Западных королевств - в последней версией это была девочка-рабыня, которую купил на аукционе Рэм ар-Азамат (являющийся практически идеальным представителем второго типа персонажей) и которая стала его названной сестрой. На момент начала повествования это робкая, стеснительная и очень набожная девочка лет четырнадцати, только начинающая отходить от детских травм и боящаяся даже выйти за порог, относительно доверяющая только Рэму и верящая всем ужасам официальной пропаганды касательно повстанцев - по крайней мере, до первой с ними встречи, когда она очень быстро признаёт свою ошибку и начинает стремительно меняться. К концу повествования она сражается бок о бок с повстанцами, хотя гуманизм так и остаётся одной из основных черт её характера, она теряет большую часть своей забитости и может постоять не только за себя, но и за идею - что в итоге и позволяет ей стать вполне достойной королевой.

Вторая категория состоит, можно сказать, из моих противоположностей во всём. Это безбашенные экстраверты, оптимистично и с юмором смотрящие на жизнь и умеющие получать от неё удовольствие - в том числе и в жанре "я в молодости то-сё, любил гульнуть, и девушек...не то что бы чурался"(с). Да что там, собственно, их жизнь состоит из какой-то работы (самой разнообразной, персонаж может быть хоть разбойником с большой дороги, хоть блестящим молодым учёным), в которой они преуспевают лучше окружающих и в своём достаточно небольшом возрасте (в среднем около тридцати лет) уже имеют в своей области некоторый вес, так вот, жизнь состоит из этой работы, а в свободное время у них просто сносит тормоза, они только и делают, что пьют, развлекаются с женщинами и ввязываются в совершенно бессмысленные с точке зрения здравого смысла, но обязательно опасные для жизни приключения. Словом, с моей точке зрения они бегут от бессмысленности бытия, но сами они в этом признаются разве что лучшему другу, под нечеловеческим количеством алкоголя и наутро всё будут отрицать.
Образование персонажей совершенно различно, но все обладают вполне практическим умом и хорошим знанием жизни, прекрасно могут приспособиться к любой среде, но среди низов чувствуют себя намного уютнее, поскольку не любят формальностей, хотя вполне могут следовать им какое-то время.
Самое смешное, что сами по себе эти персонажи были бы мне не так интересны, если бы у них в жизни всегда не появлялась женщина, придававшая смысл этой жизни и менявшая персонажа в лучшую сторону (с моей точки зрения) - он бросал соревноваться с окружающими в литрболе, количестве женщин и попадании с тридцати шагов в глаз кузнечика плевком и начинал неловко и очень трогательно строить первые серьёзные отношения, по сути поначалу не понимая свою избранницу от слова "совсем". При этом успех обуславливало то, что они, при всём декларируемом цинизме, на деле очень жёстко придерживаются своего внутреннего кодекса чести, и почти физически терзаются совестью, когда его нарушают. Нарушают же они его, как правило, когда он находится в "спящем" состоянии после длительного периода одиночества, когда этическое чувство "замыливается" (но такое в принципе не со всеми персонажами происходит).
Если говорить о соционике, то персонажи такого типа у меня как-то курсируют между Жуковыми и Напами.
Из той же антиутопии я уже приводил в пример Рэма ар-Азамата, молодого учёного, специализирующегося на медицине, но в общем обладающего энциклопедическими знаниями, тайком от всех ходящего в трущобы и бескорыстно спасающего жизни, а в промежутках между работой и благотворительностью берущего пистолеты и идущего забываться в самые беспросветные притоны Аль-Бурга, где можно найти все мыслимые извращения и даже алкоголь, запрещённый на территории Харадской Империи (имперская религия настолько напоминает радикальный ислам, что, если бы антиутопия когда-то увидела свет, за мной пришли бы, как за "Шарли" ) - пока однажды самый способный и старательный из его студентов однажды не оказывается девушкой по имени Эли Хивитта Дальше на протяжении двух частей идут непростые взаимоотношения с охлаждениями, разочарованиями и даже одной изменой, но в итоге все счастливы
Если брать роялистов, то это, разумеется, Шаретт и Буагарди. Шаретт проходит через путь "очищения любовью" в третьей части моего бессмертного творения, а Буагарди начинает его во вполне каноничном таймлайне. Хотя у него вообще очень хорошие задатки для персонажа подобного рода - при сравнительно терпимых недостатках он обладает многочисленными достоинствами такого типа характера. Например, он не умеет всерьёз кого-то ненавидеть. Либо сразу прибьёт в порыве ярости, либо простит и через полчаса запишет в закадычные друзья. Совершенно не держится за материальные блага и может всё раздать неимущим что не пропьёт и не прогуляет (он вообще не умеет считать деньги, поэтому во всех историях, где ему довелось "уползти", финансами семьи заведует Жозефина)...ну или просто бросить кошелёк под кустом и потом не вспомнить, под каким. По сути даже на осознанную жестокость не способен - если тот же Шаретт под настроение может допустить Машкуль, то Буагарди будет утихомиривать всех под девизом "да вы что, совсем рехнулись - такое творить?! Вот я вас самих ужо!" (фанон идёт от того, что, по сути, масштабных боевых действий он практически не вёл, сидел в лисах и шуанил в своё удовольствие. Мне представляется, что основная масса республиканцев страдала от встреч с ним в основном морально ). Широкая душа, короче



***

Решил переслушать одну из любимых песен...

Почитал перевод...мда:

"Идёт к нему нежная лань (возлюбленная)
Ах, я вижу, мой дорогой,
Она поднимает его голову, алую от крови
Любимый, которого она целует, мёртв
Любимый, которого она целует, мёртв"

Отпусти меня, шуанский ОТП, мне ещё жить! Я думаю о тебе даже во время чтения статистики по отечке, потому, что когда я вижу статистические данные за 19 век, что половое созревание у девушек-крестьянок наступало в среднем в 17 лет (у дворянок - немногим раньше), меня начинает интересовать соответствующая статистика для Бретани...

***
При перечитывании статьи про Буагарди на НиР нарыл два интересных момента:

1) "Находился в контакте с вандейским предводителем Шареттом"
Даже обмен письмами между этими двумя способен стать историческим анекдотом в жанре "кошмар граммар-наци". А уж личная встреча...думаю, её участники позднее вызывали всех демонов ада прямо из своей печени, а дамы известной репутации в считанные дни срубили месячный заработок.
Особенно - если платил Шаретт. Буагарди к тому времени сидел на мели и грустно питался рыбой и добровольными пожертвованиями.

2) "в декабре 1794 года он вступил в переговоры с командиром дивизии Монконтура генералом Умбером (Jean-Joseph-Amable Humbert) - последний явился на встречу без эскорта, чем вызвал уважение Буагарди, заявившего: «Свидетельство доверия, которое ты мне дал, требует взаимности: я отсылаю свою охрану и хочу наедине с тобой отыскать средство возвратить мир в эти несчастные края!» (Le tеmoignage de confiance que tu me donnes me dеcide а la rеciprocitе; je vais renvoyer ma troupe, et chercher avec toi les moyens de ramener la paix dans ces malheureuses contrеes!)"
Даже если фразу потом несколько додумали, уж больно красиво она звучит, особенно в концовке (начало-то как раз грамматически довольно громоздкое), вызывает интерес не это, а то, что Буагарди обращается к Умберу на "ты". В эпоху Директории обращение на "ты" уже начинало снова выходить из моды даже между республиканцами. Так могли между собой говорить два республиканских генерала (и уже смотря каких!), но из уст предводителя шуанов, да ещё и желающего произвести благоприятное впечатление это звучит странно. Я всё-таки склоняюсь либо к несколько запоздалому следованию моде эпохи якобинской диктатуры, либо к демонстрации доверия и расположения - предположить, что Буагарди настолько плохо знаком с этикетом, что допустил подобное случайно, я всё же не берусь. Какое-то воспитание он всё же получил.